Мартин Сикорский: Небесные глаза. Ретагор

– Какое жуткое название! – воскликнула Арлетт. – Или это имя?

Харник придвинул к себе кувшин с элем и налил себе тоже. Потом посмотрел на Арлетт и покачал головой:

– Нет, это не имя. Это действительно название, а жутким вам показалось потому, что оно на древнем языке, знание которого очень ограничено. Очень ограничено, друзья мои. И Анур был из числа посвященных. Из тех, кто жил борьбой. Борьбой со злом.

– Вы уже несколько раз это повторили. Оставим пока эти громкие слова. Скажите лучше, так что это такое Хунтехант? – спросил Ретагор. Рассказ Харника увлекал его все больше и больше, хотя он и чувствовал, что наверняка тот многое недоскажет, либо он, Ретагор, многого не поймет. – Это город?

– Не совсем город, Ретагор. Не совсем. Это скорее замок, где живут избранные, – произнес Харник.

Ретагор решил было, что он над ними потешается, но вид у Харника был серьезным, более того, озабоченным. Казалось, он одновременно думает над чем-то, над какой-то заботой.

– Избранные? Кем избранные?

– Судьбой, предназначением, – ответил Харник. – Называйте, как хотите.

Ретагор деланно рассмеялся.

– Вы надсмехаетесь над нами!

– Ничуть. В ста лигах отсюда находится замок с небольшим поселением вокруг, в котором живу я и еще около полусотни ученых.

– Колдунов?! – воскликнула Арлетт.

Харник повернул к ней свое лицо:

– Мы не занимаемся колдовством, дорогая барышня. Мы не препарируем лягушек, не собираем всяких трав и не варим никакого зелья. Мы боремся со Злом.

– Но как можно бороться со злом? – спросил Ретагор, задумчиво. – С чем-то конкретно, с отдельными людьми – это понятно, но для этого нет надобности во всем, о чем вы говорите. Замок, полсотни, как вы сказали, ученых? Может, разъясните, чем вы занимаетесь?

– Разумеется. Иначе не вызвал бы вас на этот разговор. К тому же мне нужна твоя помощь.

– Об этом я уже догадался. Но сначала расскажите.

Харник придвинулся, положив локти на столешницу и сцепив руки.

– Зло! Зло существует. Оно бывает двух видов, двойной природы. Одно зло – это порождение людской ненависти и злобы, алчности и жажды власти и богатства. С этим злом люди борются, как могут, на протяжении всего времени своего существования. Или, напротив, сливаются с ним, превратившись в тех, кто делает этот мир хуже и опаснее. Но это человеческое зло – я говорю не о нем. Потому что есть иное зло, то, что порождено неведомой силой.

– Неведомой? – вставил Ретагор. – Дьявольской, вы хотите сказать.

– Никто этого не знает, – четким голосом возразил Харник.

– Но церковь…, – начала было Арлетт, которая тоже настроилась на разговор серьезно. От той бесшабашной девчонки, которая бегала по лоткам, не осталось и следа.

– Церковь может и ошибаться, – проговорил Харник, а заметив, что его собеседники изумленно переглянулись, явно не ожидая от ученого на вид человека подобной ереси, поспешил добавить: – Нет, не в том, что есть дьявол, или его нет. Вовсе нет. Дело в том, что мы полагаем, что многое, что люди приписывают козням Сатаны – этого низвергнутого ангела, порождено значительно более древним злом.

– Древним? – Ретагор нахмурился. Он начал чувствовать, что разговор принимает непонятный оборот, потому что Харник явно чего-то не договаривал. – Что может быть древнее…

– Погодите! Давайте я вернусь к своему рассказу, если позволите. Хунтехант основан не на пустом месте. Несколько десятилетий назад пятеро священнослужителей обнаружили странный монастырь, полуразрушенный и заброшенный. В церковных хрониках северо-западных земель не нашлось указания на этот монастырь, и монахи вместе с небольшим количеством помощников из числа местных жителей приступили к исследованиям этого места. Рим был извещен об этом, и было получено согласие. Каково же было удивление всех, когда под монастырем обнаружилось целое поселение, множество останков, но главное, большое количество свитков на непонятном языке и всевозможных реликвий и амулетов неизвестного назначения. Ничего из них не имело отношение к нашей святой вере.

Ретагор откинулся назад, на спинку стула. Странно. Очень странно. Только позавчера вечером, после ужина, когда Анур уже расположился на ночлег, а он сидел на берегу крошечной речушки, его голову вдруг посетили занимательные мысли. Они появлялись у него уже не впервые после того короткого путешествия из Гелла в один из неприметных городков на юге – он даже не запомнил его название, вместе с двумя довольно молодыми учеными, у которых было странное, на взгляд Ретагора, занятие – они увлекались исследованием прежних времен. Они называли это историей. Много говорили, сначала между собой, потом, когда их споры доходили чуть ли не до драки, они переносили свое красноречие на своего проводника, пытаясь склонить его к своему мнению. А тот хотя и многое не понимал из этих разговоров, однако обладая прекрасной памятью и живым умом, по крайней мере, многое запомнил. Настолько хорошо, что даже спустя много времени после этого стал ловить себя на мысли, что думает о том, что же было раньше, как люди жили в те времена, о которых сейчас уже нет никаких точных известий, разве что изустные предания, доверять которым можно далеко не всегда. Вот и позавчера, глядя на убаюкивающую черноту ночи, он почему-то вновь размышлял на эту тему.