Мартин Сикорский: Небесные глаза. Ретагор

– А что? – настороженно спросил Ретагор в свою очередь.

Морур почти испуганно огляделся по сторонам и шепотом произнес:

– Просто Харник очень забеспокоился от известия, что тот не придет.

Ретагор широко улыбнулся и положил руку взволнованному хозяину харчевни на плечо:

– Прошу прощения, но у меня тоже есть свой кодекс чести, не позволяющий рассказывать о своих клиентах.

Морур промолчал и посторонился – они как раз входили в зал харчевни. Не обращая ни на кого внимания, они проследовали в дальний конец, где обнаружилась почти неприметная дверь. Морур открыл ее, и они оказались внутри небольшого дворика.

– Здесь у меня несколько комнат для особых гостей, – объяснил он. – Сюда можно пройти и с внешней стороны, обойдя гостиницу, но тогда мы могли бы привлечь внимание. А это, как я понял, ни к чему ни вам, ни Харнику.

– Вы рассудили правильно, благодарю, – рассеянно произнес Ретагор, оглядываясь по сторонам.

Здесь было всего несколько светильников по стенам, дававших тусклый свет, поэтому он мало что смог рассмотреть, но Морур ориентировался превосходно. Ретагор понял, что комнаты для постояльцев расположены здесь по левую руку, напротив гостиницы, каждая имеет отдельный выход во внутренний двор, в котором росли несколько невысоких, но кустистых деревьев.

Морур подошел к одной из комнат, увенчанной неприметной деревянной дверью с внешним засовом и постучал. И сразу же вслед за этим, распахнул дверь, пропустил Ретагора вперед, а затем вошел и сам. Убранство комнаты поразило Ретагора своей роскошью, даже некоторой изысканностью. Помимо кровати с балдахином здесь располагался небольшой полукруглый столик с двумя изящными креслами, высокая тумба, уставленная безделушками, тяжелые гардины полностью закрывали единственное окно, а пол был устлан толстым ковром в темных тонах. Множество свечей в нескольких больших подсвечниках давали яркий свет и дополняли уютную обстановку комнаты.

В дальнем конце комнаты стоял невысокий худощавый человек в черном камзоле с длинными неопределенного цвета волосами, падавшими на плечи, и что-то рассматривал, держа в руке. Когда дверь открылась, и Ретагор с Моруром вошли внутрь, человек немедленно обернулся, и Ретагор увидел, что это мужчина около пятидесяти лет с жестким, угрюмым лицом человека, привыкшего отдавать приказы и получать их безоговорочное исполнение. При этом его крупные глаза смотрели скорее иронично, нежели строго или надменно, а тонкие черты лица говорили о благородном происхождении этого человека. Ретагор сразу почувствовал себя крайне неуютно, ему захотелось как можно скорее выполнить свою миссию и вновь вернуться в мир, к которому он привык, простому и незатейливому, миру, где есть место для примитивных желаний, ярмарок и веселых развлечений, миру, где, как он надеялся, его ждет Арлетт. Минутная слабость и неуверенность в себе не ускользнула от Харника, который резко взглянул на Ретагора, и неодобрительно прищурился.

– Вот человек, который вас спрашивал, – услужливым тоном проговорил Морур, отходя в сторонку.

– Благодарю вас, Морур, – произнес Харник, у которого обнаружился вполне соответствовавший его комплекции высокий, даже чуть истеричный голос. – А теперь оставьте нас.

Морур быстро вывалился из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь. Харник сделал несколько шагов, продолжая пытливо и оценивающе разглядывать пришельца, а Ретагор в свою очередь старался держаться как можно более уверенно и не поддаваться гнетущему давлению, которое, казалось бы, волнами исходило от этого человека.

– Садитесь. – Тон не был приказным в полном понимании, но возражений не терпел.

Ретагор уселся в одно из кресел перед столиком и закинул ногу на ногу. Кто бы он ни был, этот Харник, он ему не господин, и вести себя подобострастно Ретагор не собирался. Харник тем временем налил в два инкрустированных бокала вино из прозрачного графина и протянул один из них Ретагору. После чего сам сел в другое кресло и ожидающе уставился на своего гостя.

– Итак, должен признать, что меня очень озадачили ваши слова, что Анур не сможет придти, – заговорил Харник, продолжая в упор разглядывать Ретагора. – Более того, я удивлен, что кто-то, я имею в виду вас, вообще про него знает. Буду вам признателен, если вы объясните мне все это.

Ретагор сделал глоток. Не столько потому, что хотел пить, сколько чтобы показать, что чувствует себя вполне комфортно и готов разговаривать только на равных. Тем более, если он правильно все понял из обрывочных фраз Анура, он делает большую услугу и покойному монаху, и этому странному человеку. Отпив глоток вина, Ретагор проговорил: