Арина Ларина: Любовь до белого каления

– Тетя, мне это неприятно! – закатила глаза Света. – Это унизительно!

– Лучше унизиться, чем уморить голодом детей, – не уступила тетя.

– Ладно, тогда выйди, а то я не смогу разговаривать.

– Да пожалуйста! Лишь бы из этого что-нибудь получилось! – Тетя удалилась из комнаты и завздыхала где-то в коридоре. Она явно собиралась подслушивать.

Света позвонила Крыжовникову на трубку.

«Увидит мой номер, соответственно – отреагирует, – размышляла она. – Если схватит сразу, значит – ждал. Если не сразу, значит, либо не хочет разговаривать, либо желает изобразить, что не хочет. Или занят. С Носковым».

У Светочки томительно и горько засосало под ложечкой. Чего она ждет? Разве в этой дикой ситуации можно что-то исправить? Нет больше ее Семена, а есть только некий средний пол, фикция, и она – рогатая лань, ошибка природы. За что боролись, на то и напоролись…

Трубку он схватил сразу. Одной проблемой стало меньше.

– Семен? – максимально официально уточнила Света, словно по его мобильнику мог ответить кто-нибудь другой.

– Здравствуй, – сухо отреагировал он. На самом деле Крыжовников даже трясся от избытка эмоций и расплескивал их, как перекипевший чайник. Но жена об этом не должна была догадаться. Быстро же у нее закончились деньги. Хотя чистое белье у него закончилось намного быстрее.

– Надо поговорить. – Светочка почему-то была уверена, что Сеня возьмет инициативу в свои руки, начнет что-нибудь лепетать, извиняться, оправдываться. Ей смертельно этого хотелось, просто до обморока, потому что, едва услышав его голос, Света тут же забыла все свои мысли про средний пол и фикцию, хотя про рогатую лань помнила. Черт бы побрал эту любовь, которой нет, а она есть! Как монстр в фильме ужасов: его победили, закопали, а перед самыми титрами могильный холмик начинает шевелиться. Крыжовникова нельзя было любить, а она любила, несмотря ни на что, и от этого было не хорошо, а очень-очень плохо, словно она была приговорена к долгой и мучительной смерти. Хотелось стереть жизнь, как неверный пример со школьной доски, и начать все заново. Но если бы такое было практически возможно, то люди только и занимались бы переписыванием собственных судеб.

– Деньги закончились, – удовлетворенно констатировал Крыжовников. И в этой его фразе было столько самодовольства, что Света взорвалась.

– Деньги у меня есть, я зарабатываю. Я хотела обсудить условия развода. Тебе удобно или ты сейчас не один?

– Зарабатываешь? – изумленно переспросил Семен, словно жена сообщила, что по ночам участвует в кулачных боях или летает в магазин на метле. – Ты?

– А что тебя удивляет? Да, я зарабатываю. Но не надо, пожалуйста, уходить от вопросов. Ты не на переговорах, а я не твой партнер, ясно? Еще раз спрашиваю: ты один или тебе неудобно говорить сейчас?

– Не говори ерунды, кто у меня тут может быть? – Светин настрой Крыжовникову категорически не нравился, и он решил пойти на уступки.

– Ну, мало ли, – презрительно хмыкнула Света. – Может, у тебя Носков ночует.

– Кто? При чем тут Юрка? Почему он должен у меня ночевать?

– Потому что дома у него ребенок, а у тебя дети съехали.

– Ты пьяная, что ли? – догадался Сеня.

– Ладно, хватит уже, – обиделась Света. – Давай решать.

– Что решать?

– Ну, откуда я знаю! Я еще ни разу не разводилась! Как имущество делить, с кем дети будут, какие алименты…

Семен чуть не выронил трубку из вспотевших рук. Такого поворота он никак не ожидал. Самое ужасное, что он, похоже, передержал Светлану, как нерадивая хозяйка тесто, и результат оказался совсем не таким, как он планировал.

– Что ты несешь?

Чем меньше уверенности оставалось в его голосе, тем больше ее становилось у Светланы.

– В общем, так, – она старательно изобразила задумчивость. – Завтра вечером с восьми до девяти у меня будет окно. Подъезжай в центр.

– Хорошо. – Крыжовников растерялся. Он никак не мог понять, что это значит. Неужели это все? Неужели он просчитался? Семен был уверен, что уход жены всего лишь каприз и только от него зависит, позволить ли ей вернуться или закрепить достигнутое разводом. Оказалось, что нет. И это было настолько неожиданно, что Сеня сдался:

– Давай в нашем ресторане. Ну, ты помнишь…

– Давай, – быстро согласилась Светлана и повесила трубку. «Тьфу! Надо было сказать, что не помню!»

Ее колотило. Только наступив на детский самосвал и едва не свалившись на палас, она осознала, что мечется по комнате без единой мысли в голове. Или их было так много, что они слились в сплошную массу и потеряли смысл.