Кейт Лэндон: Это случилось в полночь

Единственной личной потребностью Харрисона, помимо очевидной финансовой стабильности и стремления вернуть долг Лэнгтри, стало желание расшевелить спрятанную внутри Микаэлы страстную натуру. Он почти чувствовал, как языки ее скрытого пламени обжигают его, накаляют воздух между ними. Для человека, выросшего в стерильной атмосфере холодного дома, открытая эмоциональность Микаэлы была особенно ценна. Ее могли рассердить легкое прикосновение, взгляд или одно слово. Микаэле не нравилось, когда на нее давили или изучали ее, а ему, как он обнаружил, нравилось делать и то и другое.

Поток снежинок проплывал мимо потемневшего окна, унося Харрисона туда, где ему было пятнадцать и где остались пьяные скандалы отца. «Этот похищенный ребенок был моим! Фейт слишком хороша для Джейкоба Лэнгтри, этого неотесанного грубого ковбоя. Я знал, что должен сделать ее моей, и я сделал это однажды ночью, я взял ее силой. Женщины любят силу, запомни это, мой мальчик. Джейкоб так и не узнал, кто отец этого ребенка, а то бы он начал преследовать меня».

Харрисон сделал глубокий вдох, в сердце впилась знакомая боль. Он плохо помнил свою мать; она оставила их, когда ему было пять, и в своих пьяных бурных откровениях отец нисколько не щадил ее: «Твоя мать не могла больше иметь детей, какая-то инфекция после твоего рождения. Она увезла этого ребенка Лэнгтри. Я проклинал ее тогда, ведь я хотел, чтобы этот ребенок вырос и разрушил их благородное семейство. Это было бы самое совершенное возмездие. Я так хорошо все спланировал, а она все разрушила, сбежав с ребенком. Никогда не думал, что Джулия осмелится зайти так далеко».

Разум Харрисона Кейна-старшего, который панически боялся смерти и потери наследника, был замутнен ненавистью и алкоголем. Его сын, на жизни которого уже появился шрам, мог уйти очень легко – если семейству Лэнгтри вновь будут причинены страдания. Изнасилование Фейт и разговоры об отцовстве малышки Лэнгтри стали запретной темой.

Палец Харрисона опять скользнул по носу. Для него этот жест был привычным напоминанием о том, что ему необходимо сделать – помочь Лэнгтри избавиться от боли. Харрисон вновь вернулся мыслями к прошлому. Никому и в голову не приходило заподозрить в похищении малышки Лэнгтри Джулию. Отец лгал слишком часто – в первый месяц ее отсутствия он говорил, что Джулия просто «испытывала недомогание и нуждалась в отдыхе». Некоторое душевное нездоровье жены Кейна было хорошо всем известно, и никто не задавал вопросов.

Тогда подозрение пало на Марию Альварес, исчезнувшую экономку Лэнгтри.

Самая старшая из детей и серьезно относящаяся к своим обязанностям старшей сестры четырехлетняя Микаэла положила легендарную монету Лэнгтри возле колыбели младенца, чтобы она охраняла его той ночью, – монета так и не была найдена.

И именно той ночью исчезла Джулия Кейн, похитившая ребенка, но ее отсутствие было скрыто ложью.

Харрисон искал сводную сестру и мать все последние восемнадцать лет, но Джулия хорошо знала свое дело…

Харрисон закрыл глаза, благодаря Бога за то, что его мать не убила тогда маленьких детей Лэнгтри, спавших в своих кроватках.

Должен ли он был еще тогда рассказать Лэнгтри о том, что знал? Ему было всего пятнадцать, и он сгорал от стыда… Он буквально цепенел оттого, что его семья причинила Лэнгтри – людям, которых он высоко ценил, почти боготворил, – такие страдания.

Харрисон не мог рассказать об этом тогда, но не может это сделать и теперь. Он вынужден нести свой стыд в себе, и каждый вдох напоминает ему об этом.

Он не имеет права дать Лэнгтри надежду, а потом отнять ее; только достоверные сведения смогут принести покой семье Лэнгтри…

Но Микаэла не могла с этим смириться. Той ночью она оттащила его от края пропасти и заставила двигаться до полного изнеможения, а затем по кусочкам собрала в одно целое… Микаэла всегда сражалась за тех, кого любила, и, хотя ей было всего четырнадцать, она вошла в его истекающее кровью юное сердце и поделилась с ним своими мечтами – и тогда Харрисон тоже начал мечтать. Он захотел найти пропавшего ребенка – их с Микаэлой сводную сестру.

Харрисону было восемнадцать, когда он обнаружил отца, совершившего самоубийство. Микаэла и тогда смогла остановить его на самом краю бездны. Уже во второй раз она тащила и тормошила Харрисона, льстила и ругала его, стремилась оттащить от опасного края – подтверждалось предание Лэнгтри, что их женщины столь же храбры, как их мужчины, а сердца их мягки и нежны, как летняя дымка над горным лугом…