Лорен Маккроссан: Ангел в эфире

Прежде чем продолжить повествование, расскажу вкратце, что собой представляет «Долливуд, или Бюст-шоу». Это документальный фильм, снятый скрытой камерой, в котором подробнейшим образом отслеживается судьба пятерых пышногрудых красавиц моделей из Эссекса, отправившихся в Голливуд на поиски славы и богатства. К сожалению или, вернее сказать, к счастью для зрителей мужского пола, героини не так уж часто проходят стадию «лежа на кушетке, раскинув ляжки», и, невзирая на это, у фильма хороший рейтинг. Неплохой способ узнать скрытые потребности наших сограждан.

– «Долливуд, или Бюст-шоу» – это, случайно, не тот ли документальный фильм, снятый скрытой камерой, в котором отслеживается судьба пятерых пышногрудых красавиц моделей из Эссекса, отправившихся в Голливуд на поиски славы и богатства, которые не так уж часто и приходят?.. – Дальше вы знаете.

– Ага, точно.

– Боже мой, как я могла забыть? Какой слюнтяйский бред. – Беру со столика печенье с фруктовой прослойкой и макаю его в чашечку горячего шоколада, приготовленного заботливой рукой моего ненаглядного.

– Да. Так вот. – Коннор прищелкивает языком и как-то странно на меня смотрит.

– Что означает столь загадочный взгляд? Я испачкалась шоколадом, или вторая голова выросла?

– Знаешь, – начинает он, нервно улыбаясь, – нам надо обсудить один вопрос. Это касается моей работы. Вчера кое-что произошло, но я не хотел тебя тревожить, поскольку ты была…

– Утомлена, – перебиваю я, пока Коннор не назвал меня взбешенной горгоной.

– Угу.

Он снова прищелкивает языком. Я улыбаюсь и как ни в чем не бывало макаю печенье, зачарованно наблюдая, как шоколадная глазурь стекает в чашку. Настроение отличное.

– Ну же, рассказывай, – говорю я с полными щеками вязкого апельсинового месива. – Я слушаю.

– Хорошо.

Он поворачивается ко мне, смотрит в упор, потом, поерзав на подушках, убирает со лба волосы.

– Рядом с тобой сидит главный оператор, которому недавно, вернее, не далее как вчера, обломилось, – тут он рубанул ладонью воздух, – повышение. Теперь я временный режиссер ведущего шоу нашего телеканала «Долливуд, или Бюст-шоу». А значит: больше денег, куда больше ответственности и отличная возможность показать, на что я способен.

– Ух ты, Коннор, да это же отлично. Конечно, фильмец – дрянь, но это уже пустяки. Молодчина. – Ставлю чашку на журнальный столик и склоняюсь к новоиспеченному режиссеру, дабы поздравить и обнять счастливчика.

– Подожди, это еще не все, – останавливает он мой страстный порыв.

– Так-так, попробую угадать. Тебе подарят большую новую камеру с огромным зуммером, гигантский меховой микрофон и кучу всяких забавных штуковин.

– Э-э, не исключено. – Скребет щеку. – Правда, что гораздо важнее – вся съемочная группа должна будет уехать на полгода в Калифорнию. – Голос его сорвался. – Включая меня. Что скажешь?

Я сосредоточенно хмурю лоб и задумчиво дожевываю печенье.

– На полгода в Кали… Так ведь это в Америке, Коннор!

Он молча кивает.

– Ты уезжаешь на полгода в Калифорнию?

Снова кивок. Кусок в горле застрял – я даже закашлялась.

– Слушай, шесть месяцев – это не шутка. Тебе, конечно, представился отличный шанс, но я не могу распрощаться с карьерой, забросить работу и свалить в Лос-Анджелес. Мне кровь из носу надо закрепиться на «Энерджи-FM» – все ждут, что я завлеку новых молодых слушателей, раскручу программу. И тут я беру и, представь себе, намыливаюсь на целых шесть месяцев в такую даль. Мне этих выкрутасов не спустят: мы же всех слушателей растеряем.

– Я все понимаю, малыш, – говорит Коннор с болезненной гримасой на лице, – и не жду от тебя жертв. К тому же компания хочет шикануть, и для нас снимают дорогой отель. На лишнего человека они не станут раскошеливаться. Я просто с финансовой точки зрения не могу взять тебя с собой. – На губах Коннора застыла настороженная улыбка.

А вот и ружье на стене, которое должно было неминуемо выстрелить. Вернее, не ружье, а лассо-удавка.

Вернув на место нижнюю челюсть, которая отвисла до самых коленей, перехожу на шепот:

– Так ты что, собрался уехать на полгода в Калифорнию БЕЗ МЕНЯ?

Улыбка застывает на лице Коннора, придавая ему сходство с жабой. Он кивает и жадно вглядывается в мое лицо, пытаясь уловить в его выражении, как же я восприняла потрясающие известия. А у меня сердце колотится как бешеное – даже пот над губой выступил.

– Так что наш замечательный оператор отхватил на самом-то деле?