Дженнифер Нивен: С чистого листа

Я не знаю, кто первым отстраняется – может, я, может, он. Но мы стоим, соприкасаясь лбами, за что я благодарна, потому что частичка меня внутренне кричит: «Господи, это Джек Масселин!» Страха во мне нет, но я почти в недоумении, потому что знаю этого парня с той стороны, с которой его не знает никто, а он знает меня.

В конце концов, мы поднимаем головы, наши взгляды стремятся вверх и находят друг друга, и мне не нужно гадать, какой он меня видит, потому что я вижу себя там, отражающейся в его зрачках, словно он и вправду запечатлел меня и носит с собой.

– Уф! – поизносит он и выдыхает, словно все это время не дышал.

– Да. – Я стараюсь казаться смешной, потому что этот мир все еще нов для меня и я ищу в нем свой путь, а потому говорю: – В том смысле, что земля не дрогнула. – Голос у меня дрожит, самую чуточку.

Но штука в том, что она дрогнула. Еще как. Она стряхнула с себя всю мишуру.

Мы делаем это. Это происходит. Мы встречаемся и меняем миры, его и мой .

Мое тело с головы до пят – одно нервное окончание. Все в нем живет и даже больше . Сердце мое раскрывается, словно сердце дочери Рапачини, Беатриче, когда она встречает юного Джованни, забредшего в сад. Стоя там, я почти чувствую, как оно раскрывается – лепесток за лепестком, удар за ударом.

– Я люблю тебя, – говорю я.

– Я тебя тоже, – отзывается она и смеется. – Похоже на шизу. В смысле, что тебя .

– Знаю. И какого черта?

Она прикрывает рукой рот, но глаза у нее сияют. Я думаю о поросшем травой поле летним днем. Я думаю о солнце, от которого становится тепло.

Под серо-синим небом я беру ее за руку – и я дома.