Зара Деверо: Бархатистые прикосновения

— А ты скажешь мне правду? — спросила она, глядя ему в глаза.

Синклер облизнул губы и хитро прищурился:

— Какую именно?

— О похищенных рисунках.

— Ты жаждешь моей крови?

— Нет. Мне не нравится, когда меня обзывают воровкой. Она потерла рукой эрогенную зону между яичками и анусом.

— Тебе следовало родиться в эпоху инквизиции. Ты бы сделала отличную карьеру, мучая еретиков, — прорычал Синклер. — Довольно издеваться, садись на меня верхом!

Карен взяла со стола мобильный телефон.

— Я хочу, чтобы ты рассказал всю правду брату. Ты сделаешь это?

— Проклятая ведьма! Как ты догадалась? Это был розыгрыш, мне захотелось его позлить.

— А заодно и заработать маленькое состояние, — уточнила Карен.

Синклер нахально ухмыльнулся:

— Ладно! Но ты сядешь на меня, если я все ему расскажу?

— Возможно, — уклончиво ответила Карен, набирая номер телефона маркиза. Услышав его голос в трубке, она сказала:

— С вами хочет поговорить Синклер.

Карен поднесла трубку ко рту Синклера. Он сказал:

— Это ты, брат? Послушай, это я разыграл тебя с картинками. Они спрятаны в западном крыле дома. Да не ори на меня! Все в порядке. Не делай из мухи слона! Хорошо, хорошо! Я сам принесу их тебе, успокойся. Не кричи, иначе тебя хватит удар.

Карен положила умолкший аппарат на столик и уселась промежностью на рот Синклера. Он принялся сосать клитор, и вскоре она задергалась в сладких судорогах. Издав сладострастный вопль, она упала Синклеру на грудь. А придя в себя, немедленно пересела на член и пустилась в такой галоп, что кровь зашумела у них обоих в ушах. Через минуту они унеслись за облака, подхваченные могучим валом неземного удовольствия.

Ступая по извилистой лесной тропинке, Карен шла в направлении пляжа, чтобы проститься со своим любимым местом отдыха, к которому она успела привыкнуть, пока жила в усадьбе.

Хотя виновный в пропаже рисунков и обнаружился, она все еще была сердита на Мэллори. Причиненная им боль крепко засела в ее сердце, и залечить рану ей помогало только море. Карен часто приходила на пляж и подолгу купалась, стараясь не думать о маркизе.

Для прессы было сделано официальное заявление, в котором все случившееся в усадьбе объяснялось неудачной шуткой лорда Синклера Бернета. Шутник выразил сожаление и принес всем, на кого пало Подозрение, свои извинения. За такие шутки Синклер мог бы сурово поплатиться, но за него заступился его влиятельный дядя, служащий в Скотланд-Ярде, и все обошлось. Дело замяли, и проказник отбыл в Южную Америку, отсиживаться там на ранчо, пока не уляжется пыль.

Тони с легкостью забыл нанесенное ему оскорбление, но Карен затаила в сердце обиду. Утром посыльный доставил ей письмо от маркиза, в котором он извинялся перед ней. Карен попросила посыльного подождать, села за стол и написала заявление о расторжении контракта.

Ирвин предлагал ей стать его секретарем, поскольку Марта изъявила желание работать в Блэквуд-Тауэрс в качестве директора выставочного центра и нового конференц-зала. Тони остался на посту заведующего библиотекой. С Мартой у них наладились теплые отношения.

Ирвин предложил Карен стать не только его личным секретарем, но и любовницей, а со временем, возможно, и чем-то большим… Но ее настораживала одна маленькая подробность: он платил алименты пяти бывшим женам и содержал множество отпрысков. Рисковать Карен не хотелось…

Оставалось одно — вернуться в родительский дом и начать искать новую работу. Такая перспектива бесила ее, ей хотелось отхлестать Мэллори по физиономии, выцарапать ему глаза, оторвать его мужское достоинство и растоптать его. Но маркиз избегал встреч с ней.

Сандалии стали увязать в песке, задумавшись, она не заметила, как вышла на пляж. Крикливые чайки кружились над волнами, высматривая рыбу или крабов на мелководье. Карен скинула сандалии и одежду и побежала к морю. Ветерок ласкал ее соски и трепал волосы. Вода оказалась ледяной, у Карен перехватило дух. Холодок проник в ее потайные углубления. Она захлопала ладонями по воде, поднимая фонтаны брызг.

— Нам нужно поговорить, Карен! — услышала она голос Мэллори.

— Оставьте меня в покое! — вскрикнула она, закрыв груди руками. Ситуация выглядела нелепой и мелодраматичной.

— Нет! — твердо сказал маркиз и наклонился над ней. Она посмотрела в его янтарные глаза и увидела в них печаль. — Я не могу позволить вам уехать! Я хочу, чтобы вы продолжали работать в имении, — сказал он.