Нерина Хиллард: Так мало времени

— Похоже, наш невозмутимый Фелипе был потрясен до глубины души!

Моргана ужасно удивилась.

— Правда?

— Да,— сухо подтвердила Неста.

— Любой человек был бы потрясен, а Фелипе тем более,— с улыбкой поддразнил ее Карл.— Но не тревожьтесь. Он вас простил. Мне дано распоряжение перевести вас в «Паласио», как только здоровье позволит.

Моргана бросила быстрый взгляд на Несту.

— А почему мне нельзя вернуться на виллу?

Неста пожала плечами.

— Почему-то Фелипе хочет, чтобы вы были в «Паласио»,— уклончиво ответила она.— Наверное, у него какая-нибудь глупая идея, вроде того, что я недостаточно здорова, чтобы за вами ухаживать.

— Конечно, недостаточно,— моментально подтвердила Моргана.— О Господи, сколько же я всем хлопот доставляю!— добавила она, скорчив виноватую рожицу.

— Глупости,— чуть ли не фыркнула Неста.— И не начинайте придумывать препятствия и снова с ним ссориться. Я буду там в качестве компаньонки или дуэньи, так что соглашайтесь без сопротивления. Вам это не повредит, особенно после того, как он совершил этот сумасшедший бросок на континент, чтобы достать вам чудодейственное лекарство.

Широко раскрыв глаза, Моргана выслушала подробное повествование о событиях той ночи. Хотя ей хотелось увидеть что-то личное в озабоченности Фелипе, она знала, что им руководили только сочувствие и внимание, которые она прежде принимала за высокомерную тиранию. Тем не менее, узнав о лекарстве, которое упомянул Карл, она забеспокоилась: за него, скорее всего, пришлось заплатить огромные деньги! Она постаралась справиться со все растущим нежеланием переезжать в «Паласио» — пусть даже ее будет преследовать и тревожить воспоминание о последней встрече с Фелипе в садах «Дескани» и отсутствие всяких воспоминаний о той самой последней, когда она, судя по тому, что ей рассказывают, представила забавной шуткой надвигавшуюся смерть. Сейчас ее единственным желанием было сделать то, чего он хочет, не думая о том, что стоит за его пожеланиями.

Тут Карла куда-то вызвали, а Неста тоже встала со словами, что ей надо уходить, пока кто-нибудь из медсестер ее не выгнал.

В последующие дни у Морганы было много посетителей. Первой пришли Марита Акуарас и ее мать, и следом за ними какие-то почти незнакомые люди, в основном те, с кем она встречалась у сеньоры Акуарас,— они навещали ее, заботливо осведомляясь, как идет выздоровление. Казалось, они искренне интересуются ею. Моргана не знала, что жители острова уже успели ее полюбить — даже высокомерная островная аристократия, обычно не спешащая принимать кого-то в число друзей.

Ее не навестил только один человек, и оказалось, что это причиняет ей почти невыносимую боль. Казалось бы, после того, что он сделал в ночь операции, Фелипе должен был хотя бы раз навестить ее, но похоже, он удовлетворялся тем, что издалека справлялся о ее самочувствии и выздоровлении. Когда Моргана узнала, что его неожиданно снова вызвали в Португалию по срочным делам, она обнаружила, что вновь обретенная радость жизни как-то поблекла из-за того, что его больше нет на острове, неподалеку от нее, пусть даже на самом деле он держался в стороне от нее. А когда она услышала, что Селестина тоже вернулась в Португалию, она совершенно определенно почувствовала, что сердце ее стало тяжелым, как кусок свинца. Так легко было представлять себе, что они встречаются на какой-нибудь сверкающей огнями театральной премьере: экзотически-прекрасная и искушенно уверенная в себе Селестина и Фелипе — такой же смуглый и уверенный в своем притягательном ледяном обаянии. Они так подходили друг другу! Моргана терзала себя мыслями о том моменте, когда услышит об их помолвке. Может, даже в эту минуту они сидят близко друг к другу или стоят, переплетя руки, и смотрят на звезды, которые в Португалии, должно быть, не менее яркие, чем здесь, на Хуамасе.

Тут Моргана вздохнула и постаралась не думать о нем, но это было невозможно: ни сердце, ни разум ее не хотели заниматься ничем другим теперь, когда их больше не наполняла чудовищная мысль о близкой смерти. Казалось, они специально сосредоточиваются на том, что ей хотелось бы забыть. Раньше это был несчастный случай, теперь — Фелипе. Она ловила себя на том, что вспоминает прикосновение рук, сжавших ее талию, и насмешливый блеск глаз тогда, на празднике цветов, или сады «Дескани» — хотя это воспоминание было неприятным.

Может быть, он тоже вспомнил об этих эпизодах теперь, когда миновал напряженный кризис, связанный с ее операцией,— и уехал в Португалию? Ведь только обычное человеческое сочувствие заставило его так много сделать в ту ночь, а теперь он вспомнит все то, что стоит между ними: враждебность и ненависть, которые, как она знала, он к ней испытывает. Возможно, он уже пожалел, что распорядился, чтобы она во время выздоровления жила в «Паласио», и на самом деле хотел бы, чтобы она отказалась туда переехать.