Елена Чалова: За облаками – солнце

– Чего? – удивленно переспросила Лара, которая полагала, что термин обозначает преследование и уничтожение евреев во время Второй мировой войны и к нашему времени не применяется.

Но оказалось, что теперь этим жутковатым словом обозначают сексуальные домогательства на работе. Марина, закатив глаза, явно не в первый раз пересказывала историю подруги, которая когда-то закончила педвуз, но работала секретарем – устроилась в приличную фирму по чьей-то протекции: «Сами знаете, девочки, в школах работают в основном энтузиасты, а после институтов все норовят устроиться туда, где платят настоящие деньги», а теперь ее стал домогаться начальник, а она «не синий чулок, нет. Просто милая нормальная женщина, которая не станет ложиться под всякого козла ради денег». И вот подруге, которую звали Ирина, пришлось уйти с работы, потому что этот наглец поставил вопрос ребром – или ты со мной спишь, или убирайся, а я найду себе другую секретаршу.

Коллектив, преимущественно состоящий из женщин, естественно, проникся сочувствием к жертве, и Лара в том числе. И когда на следующей неделе новенькая пришла на работу, все готовы были проявить максимум заботы и тактичности и помочь ей влиться в их дружную педагогическую семью.

Лара в то утро неслась на работу почти бегом – пока собрала и выпроводила мужиков, сама чуть не опоздала. Собираясь, она лихорадочно вспоминала, что именно напланировала на сегодня. Подготовка к Хеллоуину – это в восьмом. Так, тыква где? Тяжелая, зараза, хоть внутри уже и нет ничего, кроме свечки. Пятиклашки должны принести проекты. Девочки обещали испечь печенье и подробно на английском описать процесс приготовления…

Успею, решила Лара, благо ей надо ко второму уроку, да и школа рядом – полквартала пешочком.

На улице ронял листья октябрь, дети, утомленные летним бездельем, учились с охотой, и Лара шла на работу с удовольствием. Не успела она пристроить в гардеробе свою куртку, как рядом с ней возникла секретарь директора – несколько мумифицированная и сухая, она всегда держалась с учителями официально:

– Лариса Тимуровна, Юрий Иванович просит вас немедленно зайти к нему.

– Но у меня урок…

– Он просил, чтобы я дождалась вас у двери и привела к нему сразу, как придете.

– Данила? – Лара почувствовала, как внутри возникает холодный страх.

Секретарь замахала руками, сообразив, что напугала ее:

– Данила на занятиях, с ним все нормально, – и уже от себя, словно извиняясь, добавила: – Я не знаю, в чем дело, честно.

Лара ей верила – за столько лет даже очень разные люди привыкают друг к другу, и она знала – неприветливая, но неизменно честная и щепетильная Мария Всеволодовна не стала бы ее обманывать. Пристроив на подоконнике тыкву и подхватив сумку, молодая женщина понеслась на второй этаж, в кабинет директора. В школе шумела перемена, и со всех сторон неслось:

– Здрасте, Лариса Тимуровна!

– Доброе утро!

– А где у нас урок?

– Здрасте!

– Здрасте!

Она рассеянно улыбалась и кивала в ответ, прокладывая себе путь сквозь водоворот больших и маленьких тел. Вот, наконец, кабинет директора, приемная пуста – Мария Всеволодовна отстала где-то на первом этаже.

Пролетев приемную, Лара толкнула дверь и остановилась на пороге, глядя на директора круглыми глазами и стараясь незаметно отдышаться.

Директор поднялся ей навстречу. Невысокий. Морщинки вокруг глаз, около пятидесяти лет. Волосы – соль с перцем и такая же борода. Когда он только пришел в школу, бороды еще не было, и все молодые учительницы хихикали, глядя на его маленький, просто губки бантиком, рот. Кто-то посоветовал ему отпустить бороду, и теперь Юрий Иванович выглядел удивительно солидно. Иногда, сидя на затянувшемся педсовете, Лара ловила себя на том, что смотрит на него и думает: интересно, как это, когда тебя целует мужчина с бородой? Щекотно, наверное.

Но сейчас никаких мыслей в голове у нее не было вовсе, она просто смотрела, как директор идет ей навстречу, берет за руку и, подведя к столу, усаживает в кресло.

– Ларочка, у меня к вам разговор. – Он сочувственно, словно на больную, смотрел на нее, и Лара все больше удивлялась. – Мы с вами столько лет вместе, и я… очень хорошо к вам отношусь. Вы прекрасный преподаватель и милый человечек… Тут такая история, и я хочу, чтобы вы узнали об этом от меня, а то наши дамы… Кто-нибудь все равно дознается, но у вас будет время решить, как себя вести.

– Я ничего не понимаю, Юрий Иванович, – жалобно пролепетала Лара, напуганная и расстроенная задушевным тоном обычно сдержанного и склонного к сарказму директора.