Джоанна Лэнгтон: Муки сердца

Охваченная гневом, Кимберли ворвалась в огромное здание корпорации Мангано. Не было ни одного человека, не обернувшегося ей вслед. Охрана даже не пыталась ее остановить.

Агостино, должно быть, скрежещет зубами. Умея скрывать от светских сплетен личную жизнь, он полагает, что далек от разоблачения. Или специально напрашивается, чтобы его вывели на чистую воду? Похоже, у нее начинается паранойя.

Секретарша в приемной уставилась на Кимберли во все глаза и даже приподнялась со стула.

Кимберли, не задерживаясь ни на долю секунды, домчалась до кабинета Агостино, распахнула дверь и с шумом захлопнула ее за собой.

Агостино стоял посреди комнаты, высокий, широкоплечий. На его бесстрастном лице выделялись лишь черные глаза.

Боль, острая как нож, пронзила сердце Кимберли. Ничего, кроме гнева, нельзя было прочесть в его красивых чертах. Ни стыда, ни сожаления.

— Прежде чем навсегда исчезнуть из твоей жизни, я хотела бы кое-что сказать…

Агостино шагнул вперед и сделал успокаивающий жест.

— Кимберли…

— Не смей меня перебивать! — выкрикнула она. — И не произноси моего имени. Ты можешь остановить меня только силой! Когда я увидела фотографию, то не поверила своим глазам…

— Отлично, — воскликнул Агостино. — Потому что и не должна верить всему, что видишь. Этот снимок был сделан агентом Патриции три месяца назад!

— Я тебе не верю. — Кимберли тяжело дышала, сверля его глазами.

— Тогда позвони моему адвокату. Я уже связался с ним. Я подам в суд на эту газетенку.

У нее задрожали колени. Она прислонилась спиной к двери. Широко раскрытые зеленые глаза наполнились слезами.

— Так ты… не был с Патрицией прошлой ночью?

— Кимберли, я не встречался ни с одной женщиной, с тех пор как встретил тебя.

Дрожь от колен передалась всему телу Кимберли.

— Но я думала, ты встречался с ней…

— Ты заблуждалась. Я даже не знаю, в Англии Патриция сейчас или нет. Кимберли, ты должна знать, что мне не нужны другие женщины, до тех пор пока ты со мной, — поклялся Агостино, взволнованно вглядываясь в ее потрясенное лицо. Он бросился к ней и, пробормотав что-то по-итальянски, сжал Кимберли в объятиях так сильно, что та едва могла вздохнуть. — Когда я понял, что ты могла увидеть ту фотографию, то пришел в ужас. Я не могу причинить тебе боль, любовь моя, и никому не позволю.

Кимберли, поверившая этому страстному признанию, молча смотрела на него.

Агостино неохотно отстранился и, встретившись с ее вопросительным взглядом, твердо произнес:

— Мне нужно столько сказать тебе… Но есть человек, который давно хочет тебя увидеть. Жестоко заставлять его ждать. Твой отец и так очень волнуется.

— Мой… отец? — потрясенно прошептала Кимберли. — Он здесь?

— Я нанял частного детектива, чтобы найти его. Вчера я встречался с твоим отцом. Хотел привезти его к нам домой, чтобы сделать тебе сюрприз. — Агостино подвел жену к одному из кресел и бережно усадил ее, почувствовав, что сейчас как никогда она нуждается в его по вдержке. — Я пошлю за ним.

Обессиленная Кимберли едва слышно спросила:

— Только сначала скажи: отец просил у тебя денег?

— Нет. Он изменился, Кимберли. Нашел работу и пытается устроить свою жизнь. — Агостино пожал плечами. — Но ему все время приходится бороться с желанием вернуться к старым привычкам.

Глаза Кимберли заволокли слезы. Когда Гектор Вудс вошел в дверь, через которую только что исчез Агостино, Кимберли медленно поднялась. Отец постарел, волосы покрылись сединой, он заметно располнел. Он всегда так небрежно к себе относился.

— Я не знал, стоит ли приезжать, после того что я сделал, — робко заговорил мистер Вудс. — Мне трудно смотреть тебе в глаза. Я всегда подводил тебя, но хуже всего поступил, когда оставил тебя одну расплачиваться за мою глупость.

Кимберли подбежала к отцу и крепко обняла его.

— Ты любил меня. Я всегда это знала. И это очень много для меня значило, — призналась она. — Ты сделал все, что смог.

— Я едва не скатился на самое дно, когда

понял, что тебе пришлось связаться со старым мерзавцем Бартлеттом. — Гектор Вудс с горечью покачал головой. — У меня не было выбора, потому что я уже втянул тебя в это. И я сбежал от тебя, от всех. Все, ради чего я жил, это игра…

Кимберли взяла его за руку.

— Агостино говорит, ты нашел работу? — спросила она.

Последний год он работал продавцом в крупной кондитерской. Вот уже восемнадцать месяцев он не возвращался к игре. И посещал еженедельные встречи бывших игроков.