Нора Филдинг: Приговоренные к любви

Однажды, когда мы обедали, Роберт заявил мне, что завтра у него судебный процесс.

— Боже! — вскричала я и уронила на пол ложку. — Это несправедливое обвинение, ты обязательно это докажешь... — Я замолкла, не зная, какие найти слова, чтобы поддержать Роберта.

— Спасибо, Джейн, но ты преувеличиваешь мои способности. Преступление действительно совершено, и речь идет только о снижении сро­ка наказания.

— Ч-что? Что ты совершил? — Мой взгляд готов был испепелить Роберта. — И ты так спо­койно говоришь об этом?! — вскричала я, видя, что он продолжает спокойно есть суп.

— Это не первый процесс в моей жизни. Ад­вокат, как хирург, не должен привыкать, но должен быть спокоен, ведя процесс. Излишняя нервозность только мешает сосредоточиться.

— Ты адвокат?

— Да, а разве ты не знала?

Что я могла ответить? Да, не знала. Да, я влю­билась в человека, даже не поинтересовавшись, чем он занимается, чем зарабатывает себе на жизнь. Опыт с Эриком ничему меня не научил. Ну и пусть! Хороших людей больше, чем пло­хих, и любящее сердце обмануть не может.

— Я забыла... — смущенно забормотала я. — Но я исправлюсь. Отныне твоя жизнь будет моей, а моя твоей. Верно, милый?

В ответ Роберт чмокнул меня в нос, а я его в лоб, а потом... Потом стрелки часов почему-то сразу перепрыгнули через несколько цифр. Суп за это время остыл, а пудинг осел, но мы ни о чем не жалели.

А накануне свадьбы я отправилась к врачу. Нет, не к окулисту. Я уже знала, что окулист мне ни­чем помочь не может. Розовый цвет, в который окрашивается жизнь влюбленных, — заболевание неизлечимое. У некоторых особей оно сохраня­ется в течение всей жизни. Я надеюсь, что мы с Робертом окажемся из их числа. А вот другой спе­циалист медицины оказался мне действительно необходим. Моего мужа ожидал сюрприз.

Вечером мы с Робертом принимали поздрав­ления друзей, родственников и знакомых. Мой наряд от Зизи, по желанию Роберта точная ко­пия того платья, в котором я когда-то явилась на его неудачную помолвку, но только из бело­го бархата и с розовыми шифоновыми банта­ми, вызвал у всех восхищение.

— Как ты прекрасна! — шептал мне Роберт при каждом удобном случае.

— Это вам свадебный подарок! — торжествен­но объявила Дороти, неся что-то огромное, на­крытое материей. Жестом фокусника она сдер­нула ткань, и мы увидели... клетку, в которой на жердочке сидел попугай. — Это Мэри. Она еще не говорит, но, думаю, Микки ее обучит.

— Надеюсь, у нее не окажется лингвистичес­кого призвания, — прошептал мне Роберт.

Мы принялись благодарить Дороти. Мы так восхваляли ее подарок, что она, лукаво усмех­нувшись, прервала наши восторги:

— Мой подарок не идет ни в какое сравне­ние с другими.

Значение этой странной фразы мы поняли чуть позже, когда очередь поздравлять нас дошла до Энн. В ее руках мы увидели странный шевелящий­ся сверток и, не сговариваясь, принялись уверять мою подругу, что не можем принять от нее столь ценный подарок, но она была неумолима.

— Это Джон-младший, — сказала она, вру­чая нам щенка ньюфаундленда.

Когда гости разошлись, а все подарки были накормлены и отправлены спать, пришла моя очередь сделать мужу признание.

— У нас будет ребенок, — объявила я ему. Услышав мои слова, Роберт окаменел.

— Ты уверена?

— Конечно, милый.

Трепетный, полный нежности поцелуй был мне ответом. Роберт схватил меня в объятия, поднял в воздух и закружил в счастливом танце любви.

Все-таки мне надо показаться окулисту, да и отоларингологу не помешает, подумала я. Если у меня все в порядке со слухом, то почему в комнате, в которой до того было тихо-претихо, раздалось пение скрипок?

КОНЕЦ

[1] Министерство иностранных дел (зд. и далее прим. перев.).

[2] Церковь св. Иоанна используется как концертный зал.

[3] «В &В» означает «кропать и завтрак» — обычный указа­тель в Англии для маленьких гостиниц, где одновременно проживает и сам хозяин.