Джейн Кренц: Скрытые таланты

— Черт, об этом мы как-то не подумали, а?

— Действительно, не подумали. Да и не совсем ясно, как можно было бы кому-то объяснить про вашего друга Блейда, вот в чем дело. Он, похоже, единственный в своем роде.

— Объяснить Блейда нельзя, его нужно испытать на себе. — Калеб отправился на кухню. — За то, что вторжения этой ночью не будет, можно бы и пивка выпить. Ты как, дед?

— Не откажусь. Отпраздновать несостоявшееся вторжение — такое бывает не каждый день.

Смеющийся взгляд Сиренити встретился с глазами Калеба, когда тот открывал холодильник.

— Вы двое можете сидеть здесь хоть всю ночь, пить ваше «Старое свиное пойло» и рассказывать друг другу, как вам удалось предотвратить нападение на Уиттс-Энд. А я пошла спать. Сон мне необходим.

— Да, я знаю. — Калеб вынул две бутылки пива и захлопнул дверцу холодильника. — Ты ведь тренируешься.

— Все верно. Спокойной ночи, джентльмены. — Сиренити безмятежно улыбнулась обоим мужчинам и удалилась в спальню.

Волна пьянящего чувства нахлынула на Калеба, когда он смотрел ей вслед. Он повернул голову и увидел, что Роланд наблюдает за ним с каким-то необычным выражением.

— Из нее получится интересная внучатая невестка, уж это точно, — сказал Роланд, когда Калеб протянул ему одну из бутылок «Старого свиного пойла». — Но обещай мне одну вещь.

— Какую?

— Постарайся, чтобы ее фотографии, сделанные Эстерли, не попали в «Вентресс-Вэлли ньюс», ладно? Я не уверен, что публика в твоем родном городе способна оценить этот вид изящного искусства.

Калеб вспомнил о негативах, которые нашел у Файрбрейса в ящике письменного стола буквально за две минуты до того, как полиция Сиэтла прибыла но вызову 911.

— Не беспокойся. Кажется, я могу тебе обещать, что эти фотографии останутся только в моей частной коллекции. Есть лишь один человек, у которого еще могут быть копии, но думаю, что их нетрудно будет получить.

— Кто этот человек?

— Франклин.

— Я заберу их у Франклина, — сурово проговорил Роланд.

Калеб сделал глоток пива и подумал, как лучше будет сказать то, что должно быть сказано.

— Мне надо кое-что поведать тебе о прошлом, чтобы ты был в курсе.

Роланд вздохнул и опустился в мягкое кресло.

— Я тебя слушаю.

Полтора часа спустя Сиренити разбудило тихое позвякивание бусинок. Она зашевелилась под одеялом, когда Калеб раздвинул занавес и забрался в постель. Он протянул руки и обнял ее.

Она нежно коснулась его лица.

— Ну, как все прошло?

Калеб запустил пальцы в ее волосы и уткнулся носом ей в ухо.

— Что все?

— Твой разговор с Роландом.

— Нормально. Я постелил ему на диване. — Калеб поцеловал ее в шею.

Сиренити сделала попытку уклониться от его губ.

— Ты все ему рассказал? О том, как погибли твои родители? И о Файрбрейсе?

— Угу. — Колено Калеба постепенно пробиралось все выше, раздвигая ей бедра.

— А о связи Франклина с Патрицией тоже рассказал?

— Нет. Я ведь уже говорил тебе, что не вижу в этом большого смысла.

— Ну и как?

— Что как?

— Ну, как он это все принял? — спросила Сиренити с досадой.

— Обыкновенно принял, — ответил Калеб. — Как он сам мне напомнил, ему восемьдесят два года. У него большой опыт по принятию всего, что преподносит ему жизнь.

Сиренити подумала над этим.

— И он способен меняться, Калеб. Он это доказал.

— Да. — Калеб провел рукой по ее ноге до верхней части бедра.

— Ради тебя.

— Да. — Он нежно ущипнул ее.

— И сегодня он приехал сюда совсем не потому, что я вынудила его, правда. Он приехал из-за тебя.

— Я знаю. — Калеб притянул ее к себе на грудь.

— Он приехал сюда, потому что хотел, чтобы на этот раз все было иначе, — серьезно сказала Сиренити. — Потому что не хотел повторять ошибок прошлого.

— Как ты скажешь. — Он положил руку ей на затылок и пригнул ее голову так, чтобы ее губы оказались совсем близко к его губам.

— И ты любишь его, — невнятно проговорила Сиренити, так как ей мешал его рот.

— Он мой дед. Я его внук. Мы не разводили особых сантиментов по этому поводу. Просто решили, что ко мне от него и к нему от меня налипло черт знает сколько кусочков и частичек.

— Калеб, я уверена, что твое чувство к деду — это настоящая сыновняя любовь, — сказала Сиренити. — И он тебя любит как сына. Это сразу видно.

— Ты так думаешь?

— Я в этом уверена.

— Что ж, ты имеешь право на собственное мнение. А теперь, если ты не против, я хотел бы сменить тему.

— О чем ты хочешь поговорить?