Алана Инош: Ты

Елена сверкнула солнечной улыбкой и голубыми молниями в глазах.

— Думаю, что представляю.

Самочувствие моё на тот момент оставляло желать лучшего: даже перед глазами плавала какая-то дымка — и это несмотря на то, что я была в линзах. В машине начал наваливаться сон, будто меня опять накачали клофелином. Наверно, я должна была напрячься: как-никак, встреча "бывших", причём Елена на жизненном небосклоне Александры просияла гораздо более яркой звездой, чем Алиса. В прошлом у них было шесть лет отношений, а такое просто так не забывается... Но я слишком устала, чтобы беспокоиться. И беспокоиться тоже устала. Сколько можно? Свет нежности в глазах моего ангела отучил меня от сомнений в том, что я любима.

— Как твои дела, Саша?

— Более-менее. Слава Богу.

— Ещё раз соболезную по поводу Яны...

— Спасибо, Ленок.

Повисло молчание — о тебе. Ну и, конечно же, не обошлось без:

— А на личном фронте у тебя как?

— Вон он, мой личный фронт... — В голосе Александры слышалась ласковая усмешка. — Совсем уснул.

— Ах, ну да... Кольца ваши. Вижу... Всё понятно. — Совершенно ровный голос, мягкий и тёплый, как летний ветерок. — А я рассталась полгода назад... Сейчас в поиске.

Чтобы нам не тратиться на гостиницу, Елена привезла нас к себе. Уютный зелёный дворик, огороженный стоящими буквой "П" домами с красно-белой облицовкой, тополя, газон, детская площадка... Майские сумерки, четвёртый этаж, двухкомнатная квартира со скромной и простой обстановкой. Тишина. В больницу завтра — к половине девятого, но туда ещё нужно добраться, а значит, встать придётся рано. Елена включила свет, захлопотала на кухне:

— Сейчас лёгкий перекус организуем... Творог с фруктами будете?

— Что дашь, то и будем, — улыбнулась Александра.

У меня вообще не было аппетита, в желудке сидело какое-то скучно-серое отвращение к еде — как склизкий комок студня. Больше всего мне хотелось наконец лечь... Чисто прибранную комнату наполнял золотисто-бежевый уют, диван в светло- и тёмно-коричневую клетку выглядел удобным и вызывал ностальгическое стеснение в сердце: почти такой же стоял в нашей с тобой квартире. На точно таких же клетках цвета кофе и какао в золотом обрамлении мы с тобой в обнимку смотрели фильмы...

— Саш, — шепнула я. — Я что-то совсем уже никакая... Мне бы прилечь.

Из сумки тут же появился тонометр. Давление опять зашкаливало, будто мне и не делали никаких операций. Следом за тонометром — таблетки, уже практически бесполезные. Потом моя щека погрузилась в чистую, пахнущую кондиционером наволочку — прохладу цветочной поляны...

Колышущееся разноцветье обступило меня со всех сторон, нашёптывая что-то, а над головой раскинулся звёздный шатёр — мерцающая, гипнотическая бесконечность космоса. Лёжа на груди планеты и вплетая пальцы в траву, я вдыхала эту бездну и растворялась в ней, а она звенела невидимыми струнами. Серебристые нити паутины натянулись, а моя душа распахнулась на них, как парус, улавливая нечто... Ветер Вселенной. Травы не просто шептали, они вызывали к жизни некие образы — и вот, я была уже не одна на поляне, меня обнимала незнакомка с изумрудными глазами. Что-то в ней было и от Ксении, и от Александры, и от Аиды из "Белых водорослей". Я не помнила её, но в сердце мне смутно и глухо стучалось какое-то чувство — словно крик из прошлой жизни. Когда-то мы с ней любили друг друга, но память об этом из меня выпила чёрная бездна. Сумрак. Живой, но холодный и тёмный разум, в котором навсегда отпечатываются действия, мысли и чувства тех, кто с ним связан. Зеленоглазая незнакомка отдала себя этому сумраку, чтобы спасти от него меня...

Цветочная поляна, пламя костра и звёздное небо, изумрудные глаза рядом — это сцена из тридцатой главы "У сумрака зелёные глаза", но пока всех этих атрибутов у неё не было. Ни заголовка, ни номера — только голая сцена, трепещущий образ, просто две любящих друг друга души у ночного костра.

Край моего сознания понимал, что я лежу на диване в московской квартире Елены, но мои руки трогали уже не его шершавую обивку, а пропускали меж пальцев полевые цветы, а потом — чёрные шёлковые пряди волос зеленоглазой незнакомки. Парус моей души натягивался до боли: в него мощным потоком лились образы, кадры, обрывки диалогов. Блеск клинков, свист пуль, страстное соединение губ в поцелуе... В ход шло всё: наше озеро, горсть малины из нашего сада, работа Ксении, её семейная история... А что, если бы она в Сочи закрутила роман с девушкой, не зная, что она её сестра? Так рождалась, сплетаясь из серебристых нитей космической паутины, струн моей души и лоскутков реальности, эфемерная плоть новой книги — пока без названия.