Робин Доналд: Слезы в раю

— У меня даже мысли не было… мне не нужно никакого свадебного платья! — воскликнула она.

— Почему же не нужно? У тебя будет настоящее свадебное платье.

На ресницах ее задрожали глупые непрошеные слезы.

— Да, я знаю, — прошептала она, целуя руку, которая ласково убрала с ее лба тяжелую шелковистую прядь.

— Тебе нужно хоть немного поспать, — нежно сказал он. — Если даже ты не устала, то все эти бурные проявления чувств почти наверняка тебя утомили. Любовь моя, у нас с тобой впереди целая жизнь. И сейчас я хочу, чтобы ты уснула и ни о чем не думала.

Она улыбнулась ему чуть-чуть сонной улыбкой, провожая его полным нежности взглядом. Когда он был уже в дверях, она вдруг тихонько вскрикнула и села на кровати.

— Сол, а жемчуг?! Лучше возьми его с собой.

— Нет, это твой жемчуг.

Она надела его подарок. Серебристое лунное сияние жемчуга удивительно гармонировало с ее платьем, серый цвет которого был так же чист и прозрачен, как серый цвет ее глаз. Невозможно было оторвать взгляд от этой фантазии из шелка, созданной элегантной американкой, владелицей модного магазина. Кэндис гордо несла этот жемчуг и улыбалась так ослепительно, что все, кто видел ее, украдкой вздыхали, вспоминая свои молодые годы. Она вся светилась переполнявшим ее счастьем, полностью доверившись человеку, с которым соединяла свою судьбу.

Церемония бракосочетания состоялась в городе, в небольшом соборе, до отказа заполненном прихожанами, в основном верующими из местных, ведь женихом был человек, которого они считали своим. Величественная гармония их голосов, поющих благодарственные гимны Господу, была лишь отдаленным эхом тех чувств, которые бушевали сейчас в сердце Кэндис.

Она осторожно поинтересовалась у Стефани, не откажется ли она быть подружкой невесты. Давая свое согласие, та буквально бросилась ей на шею.

— Какая прелесть, я всегда мечтала быть подружкой на свадьбе! Ура, ура, ура!

Одетая в свое самое лучшее голубое шелковое платье, Стефани вся светилась радостью и была необыкновенно хороша в этой роли, преисполненная решимости неукоснительно соблюдать правила свадебного ритуала. Именно она настояла на том, чтобы Кэндис специально для нее надела «что-нибудь старинное» — мелкий неровный жемчуг и гранатовый браслет, принадлежавшие когда-то их матери. Задыхаясь от гордости и любви, Кэндис чувствовала, как радость и счастье признания переполняют ее.

Грант был шафером, а Тамсын, как она позднее призналась, прекрасно справилась с ролью матери невесты и даже выкрикивала в нужные моменты здравицы в честь молодых. Трое их детей — две девочки и мальчик, как две капли воды похожий на своего отца, — вначале держались с Кэндис очень сдержанно, но скоро тоже приняли ее как свою. Кроме радости любви и супружества, Сол дарил ей семью.

Но Кэндис была готова отдать все это счастье за человека, который ждал ее у алтаря, так думала она, идя по проходу между рядами с букетом бледно-розовых и зеленых орхидей в руках.

Руки ее дрожали. Она попросила, чтобы сейчас ее сопровождала только Стефани. Неожиданно этот путь показался ей бесконечно долгим и одиноким, путь к ее будущему, в котором, может быть, и не суждено сбыться ее надеждам. Сейчас перед ее мысленным взором промелькнули те горькие уроки, которые преподала ей жизнь. Эти видения уродливо насмехались над ней, злорадно нашептывали, что в конце концов он тоже отвергнет ее, тогда на кого ей останется надеяться?

Но в этот момент Сол повернулся к ней. Словно поняв все, что происходит с ней в эту минуту, он улыбнулся ей нежно и ободряюще, и все эти страшные призраки растаяли, как дурной сон. Она расправила плечи, орхидеи в ее руках перестали дрожать, а голос зазвучал ровно и уверенно, когда она вслед за священником стала повторять слова клятвы. Потом звонили церковные колокола, туристы на улицах останавливались, чтобы поглазеть на кавалькаду красиво убранных свадебных машин, увозивших молодоженов назад в особняк Чэпменов, а она сидела рядом с человеком, которого поклялась любить и боготворить всю жизнь, и он крепко сжимал ее руку в своей. Даже сквозь затемненные стекла машины ее свадебное кольцо горело и переливалось на солнце.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал сначала это кольцо, а потом ее ладонь.

— Мне показалось, ты готова была убежать, — тихо сказал он.

— Я такая глупая — мне вдруг стало так страшно.

Он крепко сжал ее руку в своей.

— Я бы последовал за тобой, даже если бы ты убежала на край света. Но, слава Богу, этого не понадобилось.