Наталия Терентьева: Там, где трава зеленее

Как хорошо, что хоть ему все ясно. Мне же — нет.

Когда он замечает, что я печальна и смотрю в окно, а не на него и не на детей, он обещает уйти на войну. Я пугаюсь и перестаю смотреть в окно.

И тогда снова и снова начинаю думать про таинственный и простой закон, скрытый от нас в наших собственных душах, незримых и почти невесомых. Закон сохранения любви.

В свободное время, которого нет, я все пишу бесконечную историю про девочку Соню и Гнома. Сейчас Антон Быстров уже вовсю готовит запуск «Гнома-3». Когда я смотрю фильм, который получается по моим сценариям, то приятно удивляюсь — вот точно так я и представляла себе это, как будто вижу на экране во второй раз. И с радостью настукиваю на компьютере, как правило, стоя — сесть не удается — следующую серию.

Вчера вечером, почти заснув с бодрым, неутомимым Андреем на руках, я услышала свой спокойный ровный голос, говорящий Максиму, лежащему поперек кровати:

— И тогда Гном сказал Сонечке: «Бери этот ключ, но сундук не открывай. Открыть его можно только в полночь. У тебя будет ровно двенадцать секунд, пока часы будут бить двенадцать…»

— Мам, а мне сейчас около четырех? — спросил Максим, приподнимая вихрастую голову.

— Да. Спи, прошу тебя.

— Мам… а потом мне будет около пяти?

— Да.

— А Андрюшке?

— Ему тогда будет около двух.

— А тебе?

— Мне тогда будет около ста.

— Ой… — Максим даже сел в кровати. — А папе?

— И ему тоже — около ста. Ложись.

— Мам. — Он все-таки лег. — Тебе не сто лет будет, нет…

— Не сто. Сорок два… с половиной.

— А вы долго будете жить, да?

— Да, постараемся.

— Постарайтесь, мам, ладно? До ста лет.

— Да. Постараемся. Ну вот, а Сонечка взяла ключ — тяжелый-тяжелый, подняла его обеими руками, сначала ей казалось, что она его уронит, не сможет даже удержать. Но как-то удержала, но уж идти-то с ним она точно не сможет…

— А Гном не помогал?

— Нет, он старенький. Да… а потом Сонечка сделала шаг, другой, и вдруг стало легче идти. Еще шаг — и ключ становился еще легче, и вот уже вдали забрезжил рассвет, и она знала, что ей осталось пройти совсем чуть-чуть, и наступит утро, только надо успеть…

— Мам, а что такое «забрезжил»?

Я села с уснувшим Андреем Виноградовым на кровать к Максиму. Он прижался к моей руке, обнял ее ножками и ручками — как мишка коала — точно так же делала маленькая Варька, господи…

— Забрезжил рассвет — это значит сейчас вот-вот выглянет солнце и настанет новый день…

— А всегда настает новый день?

Я поцеловала его в теплый висок:

— Всегда, малыш. Сначала спрячется солнце, настанет ночь, потом забрезжит рассвет и наступит новый день.

Максим закрыл глаза, потом открыл один, совсем не сонный глаз, посмотрел на меня и захлопнул его, улыбаясь. Я поцеловала его, ощутив губами мохнатые светлые реснички и подумала: как хорошо, когда есть кто-то, кто просит тебя дожить хотя бы до ста лет.

Январь — апрель 2004 г.

В. Липатов. «Венчальна ночь…»