Патриция Пелликейн: Опасная стихия

Мэгги пришлось работать допоздна. В тот день перевозивший школьников автобус попал в аварию и четверо восьмилетних ребятишек получили серьезные травмы. Женщина-водитель не смогла справиться с управлением, и автобус на полном ходу врезался в фонарный столб. Остаток дня Мэгги, как и ее коллеги, провела на рабочем месте, дожидаясь сведений о состоянии здоровья попавших в больницу школьников. Ближе к вечеру выяснилось, что жизнь детей, даже тех четверых, вне опасности, и телевизионщики вздохнули с облегчением. Только тогда репортеры переключили внимание на женщину-водителя. В частности, они выяснили, что она вовсе не была пьяна, как думали поначалу, а ее замедленная реакция и нечленораздельная речь были следствием неожиданного обострения диабета. Мэгги пришла к выводу, что при сложившихся обстоятельствах остается только благодарить провидение, что последствия аварии не оказались более трагическими.

Когда все факты были собраны воедино и получили соответствующую оценку, Мэгги в промежутке между развлекательной вечерней программой и фильмом вышла с коротким сообщением в эфир.

Джим Карпентер подергал за ручку и вздохнул. Беверли снова заперла дверь изнутри. Черт бы побрал этих неразумных женщин! Неужели они не понимают, что мужчине просто необходимо провести часок-другой в компании друзей, чтобы развеяться и обсудить за кружкой пива накопившиеся проблемы? Кому, спрашивается, плохо от того, что он немного выпил с парнями в соседнем баре?

— Открой, Беверли, будь человеком, — попросил Джим.

Ответа не последовало.

Джим был женат уже достаточно давно, чтобы понять: никакие его мольбы и увещевания не помогут. Когда Беверли находилась в дурном расположении духа, ее ничуть не смущало, что ее муж топчется перед собственной дверью на лестничной площадке. Если он не приходил к ужину — а такое случалось примерно раз в месяц, — в ход пускались все щеколды и засовы. Джим загрустил: придется опять лезть через окно. Чтоб все эти бабы провалились в тартарары! Но ничего, завтра он научит женушку уму-разуму, покажет ей наконец, кто в доме хозяин.

Продолжая бормотать себе под нос угрозы и ругательства, Джим вышел во двор, встал на пустой картонный ящик и попытался дотянуться до пожарной лестницы. По известной причине сохранять равновесие ему было значительно труднее, чем обычно, поэтому, прежде чем ему удалось схватиться за нижнюю ступеньку, он едва не упал. Вот дьявольщина, подумал он, а ведь мог сломать себе шею! И кто был бы виноват? Одна только Беверли — кто же еще?

Джим взгромоздил непослушное тело на лестницу и стал подниматься вверх. Голова у него кружилась, сердце колотилось как сумасшедшее, и он несколько раз останавливался, чтобы перевести дух. Преодолев некоторое расстояние, он задумался: второй это этаж или третий? Размышляя, он машинально посмотрел вниз, в темный провал улочки, отделявшей один многоквартирный дом от другого. Ничего особенного, кроме жавшихся к стенам огромных уродливых теней, он там не увидел. Джим моргнул, еще немного подумал и решил, что находится на втором этаже. Не настолько же, в самом деле, он пьян, что не в состоянии правильно сосчитать окна? Джим ухмыльнулся: еще чуть-чуть — и он залезет к себе в комнату и уляжется спать.

Окно тоже было закрыто. Положение осложнялось. Когда Беверли запирала одновременно двери и окна, это означало, что настроение у нее ужасное и она прямо-таки вне себя от злости. Джим вздохнул. Правду сказать, воевать с женой ему не хотелось. Он любил Беверли, хотя она наотрез отказывалась понимать, что мужчине нужно время от времени выпустить пар.

Джим собрался с духом, постучал в окно и прислушался. Никакого ответа.

— Беверли! — позвал он жену и снова постучал. И снова никакой реакции.

Это уже слишком! Ни один мужчина не стал бы такое терпеть, и он, Джимми Карпентер, тоже не станет. Он не позволит, чтобы его, как собаку, выгоняли на улицу! Джим снял пиджак и обернул им руку. Только с третьей попытки ему удалось выдавить стекло, отпереть окно и, стряхнув с себя осколки, проскользнуть в комнату.

— Черт! — проворчал он, ударяясь обо что-то коленом. Беверли опять двигала мебель. Почему, спрашивается, она не может, как другие женщины, ограничиться обычной уборкой? Нет, раз в неделю ей необходимо делать перестановку. Джимми требовалось несколько дней, чтобы приучить себя к переменам, но стоило ему освоиться, как Беверли вновь начинала все передвигать.

Потирая коленку, Джим в темноте захромал в спальню. Единственным источником света служила тускло светившая сквозь окно луна.