Нора Робертс: Незавершенные дела

— Я очень рад, — сказал Брэди, нежно поглаживая ее плечи, — я о тебе беспокоился.

— Я играла как никогда, — продолжала Ванесса, — и у меня было потрясающее чувство свободы. Теперь я знаю, что могу вернуться на сцену, играть в любом зале. Я поняла, в чем заключалась моя проблема.

— Я очень раз за тебя, — повторил Брэди. — Мне была противна сама мысль, что ты мучаешься, выступая на сцене. Я никогда не позволил бы тебе снова загнать себя. Я это и имел в виду, говоря, что не прошу тебя отказаться от карьеры. Но я хочу знать, что ты будешь ко мне возвращаться, понимаешь? Что ты, завершив свои гастроли, всегда вернешься ко мне — из Парижа, из Лондона, отовсюду. И я хочу сопровождать тебя, если будет возможность.

— Я бы пообещала это тебе, — сказала Ванесса, — но…

— Никаких «но»! — рявкнул он, и гнев полыхнул в его глазах.

— Но, — с вызовом повторила она, — я больше не буду гастролировать.

— Ты же говорила…

— Я сказала, что могу спокойно выступать, и я буду это делать — время от времени, когда мне захочется. — Она рассмеялась, потирая руки. — Это очень важно, Брэди. Я вдруг осознала, что я реальный человек. Этого не бывало со мной с шестнадцати лет. В этот раз, сидя в артистической перед выступлением, я взглянула на себя в зеркало, и мне понравилось, что я там увидела. И вместо страха на сцене я ощутила радость.

Он видел эту радость в ее глазах. И не только.

— Но ты вернулась.

— Да — таков был мой выбор. Мне нужно было вернуться. Будут еще концерты, но, главным образом, я хочу сочинять и записывать свою музыку. И что самое удивительное — я хочу преподавать. Все это можно делать здесь, особенно если кое-кто пристроит студию звукозаписи к своему новому дому.

Закрыв глаза, он поднес ее руки к губам.

— Мы это утрясем.

— И я хочу научиться готовить. Но не до фанатизма. — Она подождала, пока он откроет глаза и снова посмотрит на нее. — Я вернулась сюда, к тебе — таков был мой выбор. Но моя любовь к тебе не зависела от моего выбора. Так получилось само собой, но я готова с этим смириться. И я люблю тебя, Брэди, еще больше, чем раньше.

Она потянулась к его губам. Да, она не ошиблась. Это чувство было ярче, глубже, но обладало всей силой и надеждой юности.

— Попроси меня снова, — шепнула она, — пожалуйста.

Ему было трудно разжать объятия, даже для того, чтобы увидеть ее глаза.

— О чем попросить?

— Ты идиот, Брэди.

Он зарылся лицом в ее волосы.

— Пять минут назад я готов был убить тебя.

— Да, — удовлетворенно вздохнула она, — и не убил лишь благодаря моему умению обвести тебя вокруг пальца.

— Ага. Я люблю тебя, Ван.

— Я тебя тоже люблю. Теперь проси.

Он отстранился, положив руки ей на плечи, и взглянул в лицо:

— На этот раз я хочу сделать все как положено. Должны быть сумерки и музыка.

— У нас тут тень, и я могу чего-нибудь напеть.

— Не терпится? — рассмеялся он. — Но кольца-то у меня нет.

— У меня есть. — Она пришла во всеоружии. Сунув руку в карман, она вынула кольцо с крохотным изумрудом.

Брэди переменился в лице.

— Ты его сохранила, — пробормотал он, чувствуя, как эмоции переполняют его.

— Конечно. — Она положила кольцо ему на ладонь. — Раньше оно мне подходило. Может, и сейчас подойдет?

Его руки дрожали, чего с ним никогда не случалось. Он посмотрел ей в глаза. Там было обещание, как двенадцать лет тому назад, и все же как впервые.

— Я прошу тебя стать моей женой, Ван.

— Я согласна, — засмеялась она сквозь слезы, — согласна.

Он надел ей на палец кольцо. Оно было в самый раз.