Наталья Караванова: Дом на кладбище

Этюд я назвала «Полчаса тишины». Как будто бы у него впереди было сражение. Сейчас я написала бы другую картину и назвала бы ее «После боя». Только рука плохо слушалась, левая. И мысли текли медленно.

Почему я не дома?

Как же работа?

На эту тему нужно что-то предпринять. Если потеряю место на Клаве, останусь без денег. А это значит – не оплачу квартиру и нового биота… а нового биота покупать надо, потому что мой старый уже, все сроки эксплуатации вышли… или не поэтому?

Когда явился мой доктор с очередной порцией лекарств и инъекций, я встретила его сидя, завернувшись по шейку в простыню.

Доктор выказал легкое удивление, приподняв брови. После чего разложил принесенные лекарства на том самом венском стуле.

– Я вас помню, – сказала я.

– Здорово, – согласился доктор. – А себя? Себя помните?

– Да. Я Нина.

– Вот и хорошо. Значит, недолго у меня прогостите.

– Я вообще не собиралась гостить… у меня же работа. А давно я здесь?..

– Второй день. Совсем не долго. Вы очень сильный и жизнелюбивый человек. А вот насчет работы… придется мне вас огорчить.

– Меня уволили?

Доктор выпустил воздух из шприца. Сказал:

– Дайте руку.

Вопрос он проигнорировал. Я думала, вообще не ответит. Но нет. Пристроив на месте укола ватку и велев держать, все же объяснил, в чем дело:

– Вам, Нина, противопоказано вообще пользоваться биотами.

– Почему?

– Потому что синдром Дарга не лечится.

– Плохо…

– Найдете другую работу. Вы прекрасно рисуете.

– Спасибо.

– Отдыхайте. Я вернусь через час, позову вас обедать.

– А как вас зовут? Если не секрет.

– Глебов Евгений. Отдыхайте, Нина.

– А можно я похожу? Устала лежать.

– Конечно. Одежда на тумбочке. Дверь не заперта. Вы сейчас в цокольном этаже. Поднимитесь выше – там есть выход в парк. Кухня тоже там. Отдыхайте…

С этими словами он ушел.

Другую работу… ага. Разве только на Производстве, только вряд ли там нужны специалисты без биота. Там же все заточено под биотов. Все этапы создания и отладки биооболочек, техника…

Или все не так плохо? Поговорить с врачами, выяснить, что это за синдром такой…

Нет. Я просто туда не хочу. Не хочу работать на производстве деталей для никому не нужной игрушки…

Первое, что я увидела в пустом полутемном коридоре – кровавый след на стене. Длинную смазанную полосу, оканчивающуюся отпечатком человеческой ладони. Почему-то в первый момент и мысли не возникло, что полоса может быть чем-то другим.

Прогулялась на кухню, ага…

Даже подумала вернуться, но я ее все-таки отогнала – уж больно запах по коридору разливался знакомый. Я дотронулась до кровавого следа и понюхала пальцы – пахло дисперсионной краской.

Возвращаться смысла уже не было. Осталось только посочувствовать хозяину – кто-то над ним не по-доброму подшутил…

Кухню я нашла быстро – дверь в нее была распахнута настежь, и в коридор оттуда лился свет. Просторная такая кухня… настоящая. Вот только обед, похоже, на сегодня отменяется по техническим причинам. Здесь много, очень много было этой самой красной краски. Ею оказались выпачканы стены, окна, даже духовой шкаф. Посреди учиненного безобразия находился и его виновник – страшенный зомби в рваной и грязной одежде медленно рисовал на столешнице круги. Рисовал всей пятерней, вдумчиво, словно писал жизненно важное письмо.

– Кентервилльское привидение, помнится, было скромнее и обходилось только одним кровавым пятном, – сказала я в спину зомби. Движение руки не замедлилось.

Может, зомби меня и не услышал, витая в каких-то своих эмпиреях. Что же… наверное, стоит прогуляться в сад, как рекомендовал доктор. Все равно на обед остается только надеяться.

Я шагнула в коридор и столкнулась нос к носу с доктором. Только он скинул белый халат и ходил по дому в темно-серой водолазке и черных джинсах.

Выражение лица у доктора было закаменело-нейтральным. Не понять, то ли он в ярости, то ли, наоборот, погружен в апатию и смирение.

– Извините, Нина. Я сейчас все приберу. Обождите где-нибудь… Сережа. Идем, провожу. Идем, идем…

Зомби нехотя оглянулся. Взгляд желтых глаз уперся мне в переносицу. Он смотрел так же, как я с крыши, когда у меня в руках была моя нестреляющая винтовка. Как будто прицеливался.