Ирен Беллоу: Связующая нить

Было видно, что вопрос, заданный в таком тоне, покоробил Рауля, но он ответил:

— Да, но только она уже не мисс Дисарт, а миссис Хантингтон. Вскоре после того, как ты пропала, они с Конрадом поженились. Она хотела пригласить тебя на свадьбу, но тебя и след простыл. Ты замужем?

Мария отрицательно покачала головой.

— Я была слишком увлечена своей карьерой. Хорошо, что твоя тетя жива. Честно говоря, мне бы не хотелось расстраивать ее. Оставим пока все как есть. Хотя мы оба прекрасно знаем, что некоторые картины, являющиеся самыми ценными в твоей коллекции, никогда тебе не принадлежали. Ты заполучил все это нечестным путем. Мне кажется, что ты, Рауль, можешь с этим смириться. Я — нет.

Пока Мария говорила, выражение его лица изменилось. В глазах больше не было злости, линия рта смягчилась.

— Да, это время не было лучшим и для меня, — сказал он. — Но это неважно. Мы поговорим на эту тему позже. Сейчас мне нужно идти и объявлять об открытии выставки.

В это время открылась дверь, и человек, проводивший Марию, сказал:

— Мистер Дисарт, пора.

— Иду, Стефан. Присмотри за мисс Ролингс. Наш разговор еще не закончен. Ты отвечаешь за то, чтобы она никуда не делась из здания.

— Не волнуйся, я никуда не денусь, — сказала Мария. — Я тоже хочу посмотреть открытие, так как некоторые работы отца мне самой незнакомы.

— Над залом есть небольшая галерея, и, если ты хочешь сохранить инкогнито, тебе лучше смотреть оттуда, — сказал Рауль.

— Да, пожалуй, так будет лучше, — согласилась она.

Марию проводили на балюстраду, откуда она могла видеть все происходящее.

Внизу собралось множество нарядных людей, в воздухе витали запахи ароматного табака и дорогих духов; все это воскресило в ее памяти тот вечер в Мериде, когда она впервые в жизни попала на званый вечер.

Глядя вниз, она видела, как на невысокий подиум под аплодисменты поднимались почетные гости, и ей было интересно узнать, сильно ли изменилась Каролина с тех пор, когда она видела ее в последний раз. Возможно, у них с Раулем уже двое детей, и казалось невероятным, что его кузина так же располнела, как многие мексиканские женщины. А может быть, она сейчас в положении, и поэтому не может приехать, подумала Мария.

— А где же жена мистера Дисарта? — шепотом спросила она у Стефана, который стоял рядом с ней.

Он взглянул на нее в некотором замешательстве.

— Мистер Дисарт не женат, мисс Ролингс, — ответил он.

— Он разведен? — поинтересовалась она.

— Насколько я знаю, он и не был женат.

Как же так? — с удивлением подумала Мария. В это время к микрофону подошел какой-то мужчина и произнес:

— Уважаемые дамы и господа…

Пока он говорил, Мария вновь открыла каталог и вернулась к своему портрету. Последний раз она видела его именно тогда, когда Рауль помогал ей собирать вещи. Она уже собралась перевернуть страницу, как внезапно услышала, что выступающий произнес ее имя.

— Все эти работы являются частной собственностью фонда Марии Ролингс, штаб-квартира которой находится в Мериде, на полуострове Юкатан. После выставки в Европе коллекция будет отправлена обратно и размещена в доме, принадлежащем семье жены художника.

Мария остолбенела. Стефан, казалось, внимательно слушал, что говорилось внизу. Когда вступительное слово закончилось, Мария схватила его за руку и прошептала:

— Что это значит? «Таймс» не написала об этом ни слова!..

— Нет, — ответил он, — но в пресс-релизе об этом сказано. Через несколько минут об этом объявят. Это вклад господина Дисарта в открытие частной галереи.

— Но почему она названа моим именем, а не именем отца? — удивленно спросила Мария.

— Это желание господина Дисарта. Когда открывался фонд, я еще не работал у него.

В это время внизу выступал американский посол. Он сердечно поблагодарил устроителей выставки за то, что они открыли такого великолепного художника, чья жизнь во многом напоминала жизнь известной американской художницы Джорджии О'Киффи, которая черпала свое вдохновение в пейзажах Нью-Мексико.

Следующим выступал председатель фонда.

По сравнению с предыдущими ораторами худощавый Рауль выглядел просто великолепно. После небольшого выступления он сказал:

— Пятнадцать лет назад в Нью-Йорке я увидел работу, которая сразу же привлекла мое внимание. Галерея была маленькой, да и цена картины была невысокой. Я купил ее. Вместо подписи я увидел непонятный значок, и только после того, как провел несколько лет в Мексике, понял, что это такое. Через некоторое время более компетентный агент по продаже понял, что на эти работы следует обратить внимание, и привлечь критиков. Прошло время, и художник становился все более известным. Но по-прежнему продолжал жить в уединенном месте со своей дочерью, в честь которой и назван наш фонд.