Софи Пемброк: Отмени мое одиночество

– Но твой отец… – Том не мог уехать. Он не думал сейчас о своей книге, которой не суждено быть написанной – он понимал, что если сейчас уйдет, то их разрыв будет окончательный.

– Папа все поймет, когда я объясню, что именно ты сделал. – Ее глаза были холодными как лед, руки она скрестила на груди, словно закрывалась от него щитом. – Ты всего лишь журналист, а я родная дочь. Как ты думаешь, кого из нас папа послушает?

Том и так это знал. И он понял, что потерпел поражение. Он еле заметно кивнул и взял свой телефон со стола.

– Я сейчас же соберу вещи, и через час меня уже здесь не будет. – Он рискнул надеяться, что нашел здесь что-то большее, чем материл для книги. Пора признать, что он проиграл.

– До свидания, Вайолет.

Том ушел, а Вайолет все продолжала стоять посередине кабинета. Ее била дрожь. Надо было двигаться, пойти поговорить с Розой, объяснить свой поступок папе. Но разве это было возможно, если она чувствовала себя так, словно у нее вырвали сердце.

С того момента, как она увидела ту статью, подписанную его фамилией, она уже знала, чем все закончится. Знала, что будет стоять вот так – одна. Когда она увидела, что Том злоупотребил доверием ее отца и решил использовать его горе для своей статьи, это только упростило ей дело.

Она приняла верное решение! Она разорвала с ним прежде, чем он успел разорвать в клочки ее жизнь.

Но почему тогда она чувствует себя побежденной?

– Вайолет, милая? – Она и не услышала, как папа вернулся в комнату. – А где Том? Мама говорит, что видела, как он только что вышел из дома с чемоданом.

– Я сказала, чтобы он уехал, – выговорила она едва слышно. Что скажет отец? Ведь он действительно сам пригласил Тома. Том был его гостем, его биографом, и она не имела никакого права прогонять его.

Но как еще она могла поступить?

Внимательно взглянув на дочь, Рик обнял ее за плечи и увел от кресел, где он сидел с Томом, когда Вайолет вошла в кабинет, к дивану. Теперь казалось, что это было целую вечность назад. Время как-то сместилось в ее восприятии.

– Детка, что случилось? – спросил он, усаживаясь рядом. – Расскажи своему старому папе.

Вайолет сдвинула брови, пытаясь найти правильные слова. В конце концов она проговорила:

– Ты и правда, сам предложил дать ему сегодня интервью о Джезе?

– Ну да, предложил. – Он недоуменно поднял брови. – Неужели все дело в этом? Ви, милая, это была моя идея. Когда ты спросила у меня, собираюсь ли я выйти на сцену… я тогда еще плохо представлял, чего хочу. И решил, что откровенный, исчерпывающий разговор сможет помочь. А Том – хороший парень, и поскольку все это потом так или иначе выльется в книгу, я решил дать ему возможность записать беседу. Насколько сильно кровоточит моя рана. Может, кому-то это поможет пережить нечто подобное.

Поможет кому-то пережить… Вайолет иногда казалось, что ее родители гораздо больше думают о других, чем о самих себе. Но они были такими, какие есть, и тем сильнее она любила их за это.

– Считаешь, это была правильная мысль? – спросила она. – Все журналисты жаждут получить такое интервью, но ты не знаешь, что Том сделает с ним теперь, когда он… – Она всхлипнула, не договорив слово «ушел».

Рик обнял ее, и она уткнулась лицом ему в плечо.

– Может быть, позвать маму? Или сестер?

Вайолет потрясла головой.

– Нет, дай мне только минутку. – Минутку, чтобы облегчить боль. Чтобы проститься с надеждами на то, что ее будущее будет иным, чем прошлое, которыми она жила последние недели.

Но дядя Джез, наверное, тоже надеялся на это, и вот чем все для него кончилось!

Эта мысль вызвала новый поток слез, и Вайолет уже не пыталась с ними бороться. Она за последнее время чувствовала себя сильно повзрослевшей, но все же маленькой девочке, которая жила в ней по-прежнему, требовалось выплакаться иногда на плече отца.

Но постепенно всхлипывания стали реже, а слезы иссякли – она знала, что папа ждет от нее разъяснений.

– Так ты выгнала его, – сказал Рик. Он не спрашивал и не осуждал, только подтвердил факт, показывая, что внимательно слушает ее, если она пожелает объясниться.

– Я кое-что о нем узнала, – выговорила Вайолет, колеблясь, рассказать ли ему все или лишь частично. Но ведь это ее любящий папа, который всегда понимал ее, значит, поймет и сейчас, разве нет? Он всегда хотел видеть свою маленькую девочку счастливой и защищенной. – Я знаю, ты решил, что он заслуживает доверия. Поэтому выбрал именно его написать о тебе книгу. Но, папа, как-то он написал такую вещь… которая погубила жизнь одной девушки – так же, как Ник погубил мою.