Катрина Кадмор: Гостья на собственной свадьбе

– Я помогу тебе одеться.

Ей захотелось откинуть назад голову. Пусть его пальцы снова ласково коснутся ее волос, шеи, спины. Но Эмма мысленно приказала себе: «Начинай притворяться! Ну же! Веди себя жестко. Даже не смей снова верить в мечты!»

– Спасибо, но на этом платье застежка сбоку. Я сама справлюсь.

Маттео повернулся и прошел к стулу, обтянутому старинным гобеленом.

– Подожду здесь, пока ты готовишься к балу.

Эмма хотела возразить, но не смогла подобрать нужных слов.

Ее платье из розового шелка лежало на кровати: длинное, до пола, без бретелей, прошитое золотыми нитями.

– Отвернись!

Маттео провел рукой по влажным волосам.

– Пер карита! О небо! После того, что было между нами? Ты ведь шутишь, да?

– Это совсем иное дело.

– Почему?

«Потому что я чувствую себя такой незащищенной и уязвимой под твоим взглядом», – всплыл в голове честный ответ.

Но вслух Эмма произнесла:

– Не знаю, но я не хочу, чтобы ты смотрел, как я одеваюсь.

Маттео встал, подошел к окну и устремил в него взгляд. Эмма торопливо сбросила халат и начала надевать платье.

– У тебя красивое тело.

Она резко обернулась на эти слова, но Маттео по-прежнему стоял к ней спиной. Эмма поспешила прикрыть грудь корсажем и недоверчиво фыркнула:

– Вряд ли. По сравнению с теми обнаженными моделями, которых ты постоянно видишь.

Он немного повернул голову.

– Мне нет дела до того, как выглядят другие женщины. Я говорю, что твое тело меня завораживает.

В его голосе послышалась легкая нотка раздражения. Эмма игриво рассмеялась, пытаясь перевести все в шутку.

– Так и быть, я тебе поверю.

Маттео повернулся полностью и устремил на нее взгляд, в котором вспыхнуло предостережение.

– Я никогда не лгу.

Всем сердцем желая ему верить, Эмма опустила глаза и застегнула платье.

Она хотела промолчать, но у нее само вырвалось:

– Это обещание?

В комнате воцарилась тишина. Маттео пристально посмотрел на Эмму, а затем медленно кивнул. Раньше такой кивок показался бы Эмме высокомерным, но теперь, когда она лучше узнала этого человека, ей стало ясно, что в его сердце живет не высокомерие, а гордость и честь.

– Да, конечно.

Как же хотелось поверить Маттео, поцеловать его, найти нужные слова, чтобы выразить свои чувства к нему, наплевать на этот бал и провести оставшиеся часы наедине, в его объятиях! Но если Эмма так поступит, она снова позволит себе поверить в свои фантазии. Нельзя этого больше делать!

Подхватив подол платья, Эмма крутанулась вокруг себя.

– Ну как, прекрасный принц, меня пустят на бал в таком виде?

Маттео подошел к ней. Серьезность в его взгляде сменилась озорными искорками, губы растянулись в улыбке.

– Sei bellissima! Ты прекрасна!

В просторном бальном зале со стенами, покрытыми позолотой и фресками, оркестр играл вальс «Голубой Дунай». Сотни пар с закрытыми масками лицами кружились вокруг Маттео, а он, танцуя с миссис Сюэ и слушая ее рассказ о поездке в Верону, искал глазами лишь одну маску – ту, что вчера утром выбрала для себя Эмма. Наконец он увидел Эмму вальсирующей в объятиях мистера Сюэ. Она танцевала так, словно не касалась земли, – плавно, изящно, весело. Ее длинные волосы взлетали за спиной при поворотах. Люди поворачивались и смотрели на нее, зачарованные этой девушкой. Шелк ее платья переливался в свете люстр из муранского стекла, позолота на маске добавляла притягательности красоте Эммы.

Вальс закончился. Маттео подвел миссис Сюэ к мужу, поклонился и протянул руку Эмме, приглашая на танец.

Она вежливо улыбнулась, но в глазах, поблескивающих сквозь прорези маски, читалось смятение.

Следующая композиция, которую заиграл оркестр, началась медленно, но затем темп ускорился. Маттео ощущал, как тело Эммы все сильнее напрягается в его руках, спина ее выгибается, ее рука все судорожнее сжимает его ладонь.

Маттео казалось, что сейчас умирает часть его души. Ему хотелось, чтобы Эмма весело рассмеялась, но он не смел заговорить с ней, даже смотреть на нее ему было слишком больно, потому что он понимал, что теряет ее. Маттео слепо смотрел за плечо Эммы, сосредоточившись на том, какая нежная и мягкая у нее ладонь, как уютно она лежит в его ладони, словно ей там и место.

– Все в порядке? – спросил он, и собственный голос вдруг показался чужим.

– Да, конечно, – ответила Эмма.

Ее ответ прозвучал вежливо, отчужденно, сдержанно.

Бросив на нее взгляд, Маттео с болью в сердце отвернулся.