Дикси Браунинг: Шанс полюбить

Но как он промахнулся, когда сказал – вам и карты в руки. Не в ее характере брать на себя решение, а вот если бы он искал слабую женщину, тут он попал бы в самую точку.

В четверг вечером Либби переодевалась четыре раза и, в конце концов, остановилась на брюках из тонкой шерсти с золотисто-черными разводами и на черной вязаной кофточке. Уолт возненавидел эти вещи, стоило ей сказать, что они куплены на распродаже в дешевом магазине.

Пришлось еще раз пригласить Билли. Дэвиду Либби объяснила, что она собирается пообедать всего-навсего со старым школьным приятелем.

– Я приглашу Джеффи пообедать у нас?

– Надо спросить – можно мне пригласить, Дэвид. Конечно, можно.

Либби сжала сына в объятиях. Впервые он выразил желание позвать в гости кого-то из своих новых друзей. Что ж, это добрый знак.

Всю жизнь Либби неловко чувствовала себя на людях, хотя, выйдя за Уолта – невероятно богатого, бесконечно влиятельного, – она постепенно научилась справляться с ролью его жены. Тем не менее, брак их распался, и тогда все свои душевные силы Либби отдала сыну. С тех пор как они переехали в старый родительский дом, она несколько раз, попросив свою кузину Билли посидеть с Дэвидом, отправлялась в одиночестве в кино или на лекцию, да еще вот побывала на этом вечере встречи выпускников.

Делала она это больше ради Дэвида, чем для собственного удовольствия; она хотела, чтобы он понял, наконец – если мама и оставила его на несколько часов, она непременно вернется. С каждым разом он принимал ее уход все спокойнее, но она знала, что мальчик еще не оправился от отчаяния, в которое поверг его разрыв родителей. И сейчас он то ходил за ней хвостом, то вдруг замыкался и смотрел на нее почти враждебно.

«Каса Азул» Либби нашла без затруднений; объехав три машины, она заметила автомобиль Джейка – он сидел внутри, поджидая ее. Прежде чем она успела притормозить, он выскочил, чтобы открыть ей дверцу. Она вскинула на него глаза, глубоко вздохнула и, наконец, решилась опереться на протянутую руку.

Господи помилуй! Неужели в свете ночных фонарей все мужчины выглядят такими красавцами? Или дело все же не в освещении, а в самом Джейке?

Или просто-напросто она на старости лет сходит с ума?

– О чем это вы вздыхаете? – спросил он, и голос его показался ей глубоким и раскатистым, как рыканье льва.

– Вы не поверите, если я вам скажу.

– Поверю, клянусь.

Ей пришло в голову одно-единственное правдоподобное объяснение:

– Я не вздохнула. Это у меня бурчит в желудке. Умираю с голоду.

Откинув голову, Джейк расхохотался.

– Я тоже чертовски голоден, – все еще посмеиваясь, признался он, когда они вошли в ресторан. За те несколько дней, что он знает Либби, он смеялся больше, чем за последние семь лет, мелькнуло в голове у Джейка.

Он предложил ей выпить, но она отказалась, сославшись на то, что она за рулем. Джейк тоже не стал пить. Уолт никогда не прикидывал наперед, как же он поведет машину пьяным, и, что называется, расслаблялся на полную катушку. В результате для Либби вечеринка превращалась в мучение – Уолт ведь ни за что не позволял ей сесть за руль своей роскошной спортивной машины европейской марки.

Отчасти по этой причине Либби вовсе перестала появляться на вечеринках, и Уолт, надо сказать, не слишком переживал по этому поводу. Он весьма недвусмысленно дал ей понять, что в чем, в чем, а в спутницах у него недостатка не будет.

Сейчас ты не жена, сейчас ты женщина, одернула себя Либби. И тут же поправилась – но и как женщина не заходи слишком далеко.

Словно по взаимному соглашению, они с Джейком говорили на самые отвлеченные темы – о политике, о религии. Она не поинтересовалась, чем занимается Джейк, что он делал все эти двадцать лет, прошедшие с окончания школы. Джейк тоже не лез в личную жизнь Либби, он не спросил ни о кольце на безымянном пальце, ни о мозолях на маленьких изящных руках, ни о привкусе грусти, который ощущался во вспышках ее внезапной, чуточку напряженной улыбки. И хотя оба тщательно избегали бестактных вопросов, к концу вечера каждый из них чувствовал, что много узнал о другом.

Джейк обнаружил, что ему нравится ее простодушный юмор и ее независимость. Как правило, независимые женщины всегда казались ему резковатыми, но Либби Портер была воплощением мягкости, и ее столь явная уязвимость задела в его душе какую-то чувствительную струну. Он ощущал, что его влечет к ней, хотя она пока не давала ему никаких авансов. Что ж, это вовсе не портило ему удовольствия. Приятный вечер в приятном обществе. А что будет дальше, посмотрим.