Элизабет Кейли: Быть с тобой

– Спасибо, миссис Норфолк. Вы на многое открыли мне глаза, – задумчиво сказала Рейчел.

– Теперь вы понимаете, что вам следует быть как можно более осторожной с Селестиной? – уточнила миссис Норфолк.

– Да, я это понимаю.

– Прошу вас, когда ее вновь арестуют, дайте мне знать. Я думаю, что ее отправят на принудительное лечение. Это будет значить, что через несколько недель я смогу прийти навестить ее.

– Вы все еще любите свою дочь? – спросила Рейчел.

Миссис Норфолк вытерла непрошеную слезу, которая медленно катилась по ее щеке.

– Я люблю память о моей дочери. Я ведь вам уже сказала, что у меня нет дочери. Может быть, через некоторое время, когда ее подлечат… Что вы собираетесь предпринять?

– Не знаю, – честно призналась Рейчел. – Сначала я думала припугнуть Селестину тем, что узнала о ней, чтобы она оставила в покое Эдварда и меня.

Миссис Норфолк покачала головой.

– Не стоит вам этого делать, Рейчел.

– Почему вы так думаете?

– Тогда Селестина обозлится. А вы не должны забывать, что она не просто преступница. Селестина больна, и больна серьезно. Очень часто она не может отвечать за свои поступки.

– Мне кажется, что это не освобождает ее от ответственности, – хмуро сказала Рейчел.

– Я и не хочу, чтобы кто-то оправдывал мою дочь. Каждый должен нести наказание за свои проступки. Мы с мужем были наказаны за то, что плохо воспитали Селестину. Но и она должна получить свое за все испорченные жизни и исковерканные судьбы! – В голосе миссис Норфолк звучала холодная ярость.

Рейчел стало страшно. Она не могла себе представить, что мать может так ненавидеть дочь. Она чувствовала, что миссис Норфолк ненавидит Селестину вовсе не за преступления, которые та уже совершила и которые еще может совершить, а за то, что дочь не оправдала ее надежд. Предательство ее любви – вот что не могла простить миссис Норфолк дочери.

– Мне, пожалуй, пора уходить, – смущенно сказала Рейчел, вставая с диванчика.

– Куда же вы? Мне так одиноко в последнее время!

– Почему же? – растерянно спросила ее Рейчел.

– Селестина отпугнула от нашего дома всех друзей.

– Значит, они были плохими друзьями! – сурово сказала Рейчел.

– Нет, они отличные люди, – опровергла ее слова миссис Норфолк. – Я неправильно выразилась: из-за Селестины я отвадила от дома всех знакомых. Я боялась показывать людям чудовище, которое вырастила. Да и болезнь мужа не способствовала тому, чтобы устраивать светские приемы. Прошу вас, посидите со мной еще чуть-чуть!

– Если честно, мне казалось, что я только доставляю вам лишние волнения, – призналась Рейчел.

– Ничего страшного! – махнула рукой миссис Норфолк. Улыбнувшись, она продолжила: – Я уже столько в своей жизни выплакала слез, что мне не трудно проронить еще пару-тройку слезинок.

– Мне так жаль, что я вновь вам напомнила о дочери.

– Неужели вы думаете, что я хоть на один день забыла о Селестине? Я убрала все ее взрослые фотографии, выбросила все вещи, но это не помогло мне изгнать Селестину из сердца. Где-то в глубине души я все еще люблю дочь, но я не смогу пустить ее на свой порог, пока ее разум затуманен.

– Скажите, можно как-то определить, когда у Селестины прогрессирует болезнь?

– Вы хотите знать о том, как у нее происходят приступы? – уточнила миссис Норфолк.

– Да, – подтвердила Рейчел.

– Зачем?! – удивленно спросила ее миссис Норфолк.

– Понимаете, мне кажется, что я еще встречусь с Селестиной.

– Мне тоже кажется, что вам еще придется пересечься с ней, – подтвердила миссис Норфолк. – Вы – единственное препятствие, которое Селестина не смогла преодолеть.

– Что вы хотите этим сказать?

– Смотрите, мисс Боутли, Селестина легко переступила через моральные принципы и нормы, которые мы пытались ей привить, потом предала нашу любовь. Дальше на ее пути встала любовь других людей, но это тоже оказалось несерьезным препятствием для Селестины. Вот на ее пути встал закон. Ну и где он? Селестина на свободе. Два года условно, это просто смешно! Ведь ей должны были дать не меньше пяти лет! Вот еще одно препятствие – больница и болезнь. И что же? Селестина вновь свободно ходит по улицам, хотя ее так и не долечили, я говорила с ее лечащим врачом. Он никак не может понять, почему главный врач посчитал, что она здорова. А я вот знаю! Селестина как всегда воспользовалась своим лучшим оружием: красотой. Теперь вы, Рейчел, стоите у нее на дороге. И мне кажется, что вы единственная из всех встретившихся на ее пути женщин решили бороться за свое счастье. Я восхищаюсь вами, но я так же очень боюсь за вас, Рейчел!