Мэри Лайонс: Муж не в счет

Охваченная паникой, воображая, что Кит провалился в один из люков и получил серьезные травмы, Флора бросилась туда и распахнула дверь.

В состоянии, близком к обморочному, она смотрела и не могла поверить своим глазам.

На широченной двуспальной койке — с книжкой в одной руке и наполовину съеденным яблоком в другой — лежал ее муж.

— Мда... долго же ты добиралась сюда, — невозмутимо протянул Росс, аппетитно откусывая большой кусок яблока. — Я не только успел закончить эту чрезвычайно занудную книжку, но даже проголодался.

— П-проголодался? — задыхаясь, пролепетала Флора. Она судорожно вцепилась в дверь каюты, почувствовав, что у нее подкашиваются ноги. Флора пыталась сфокусировать взгляд на длинной фигуре, лежавшей на кровати. Однако сосредоточиться ей никак не удавалось. Откуда здесь взялся Росс? Это же он удобно развалился на большой койке?

— Конечно же, я голоден. Это было долгое, утомительное утро, — терпеливо объяснил он, впрочем, в его голосе послышались сварливые нотки. — А еще я все время думал, сделаешь ли ты что-нибудь по-настоящему глупое. Например, станешь ли возиться с автопилотом или, может, разобьешь радиопередатчик? И это не давало мне покоя.

— Так ты озабочен своим душевным покоем? — яростно прошипела она, чувствуя, как густой красный туман заволакивает мозг и лишает ее способности думать. — А как насчет моего душевного покоя?

— Послушай, Флора, если ты будешь...

— Ты хоть представляешь, что я пережила за последние полчаса? — воскликнула она, беспомощно взмахнув руками.

— Ну да. Но...

— Я думала, что Кит упал за борт. Я думала, что лодка может перевернуться в любую минуту. Я думала, что погибну и...

— Дорогая! Ради бога, успокойся! — сказал он, скатываясь с койки и быстро подходя к ней.

— Успокоиться? — закричала Флора, быстро увернувшись и запрыгнув на кровать — единственное место, где Росс не мог достать ее. — Я не собираюсь успокаиваться! — вопила она. — Я убью тебя! Я тебя повешу, изуродую, четвертую! Я семь шкур с тебя спущу! Ох, ты пожалеешь, что появился на свет. Я оберу тебя до нитки во время развода. Вот увидишь!

— Не сомневаюсь, что ты попытаешься, — пробормотал Росс. Его глаза искрились смехом, когда он наблюдал за женой, совершенно потерявшей контроль над собой и в гневе топтавшей матрас на койке. — Но вот добьешься ли ты своего — вопрос другой.

— И кто же остановит меня? Ты? — Она засмеялась нервным смехом. — Ха! Сделай одолжение!

— О’кей. Я уже достаточно наслушался от тебя за последнюю неделю, — нетерпеливо проговорил он, веселье исчезло с его лица. Росс наклонился вперед, резко толкнул ее, и Флора упала на матрас.

Наступила долгая тишина, пока они выжидающе смотрели друг на друга. Его голубые глаза сверкнули, когда он окинул взглядом все ее распростершееся на койке тело. А Флора, задыхаясь от злости, убирала с побледневшего лица спутанные пряди белокурых волос...

— Если ты думаешь, что я сражена твоей пещерной тактикой, то ты заблуждаешься, Казанова! — выпалила она. — Один не лучше другого — вот все, что я могу сказать о тебе и о Дяде Берни!

Росс пристально посмотрел на нее, и на мгновение его глаза вспыхнули яростью. А потом — просто невероятно — Флора увидела, как его губы скривились в ироничной усмешке, а плечи стали сотрясаться от смеха.

— Что, черт возьми, ты нашел смешного? — разгневанно потребовала она ответа. — Поверь, ты засмеешься по-другому, когда на все твое имущество будет наложен арест, а банковские счета будут заморожены. И когда я закончу с тобой, — многозначительно добавила Флора, — ты будешь счастлив, если на тебе останется хоть что-нибудь из одежды.

Росс засмеялся.

— Меня это не беспокоит, — произнес он, быстро снимая темно-синие боксерские трусы, которые, как запоздало заметила Флора, были сейчас единственным предметом его одежды. — Но разве не пора тебе снять этот глупый греческий костюм?

— Так, минутку! — выпалила она, отчаянно пытаясь справиться с безумным желанием броситься в его объятия. Она не должна... она просто не должна поддаваться чарам этого мужчины, чье великолепное загорелое обнаженное тело излучало чувственность и страсть. — Позволь сказать тебе...

— О, хватит, Флора! — прорычал он, запрыгивая на койку и прижимая жену к матрасу всем своим весом. Спустя лишь долю секунды его губы по-хозяйски прижались к ее рту, и сердце Флоры забилось с болью и наслаждением. Напористый язык Росса заставил ее губы раскрыться ему навстречу, и вот он уже мог отведать блаженной сладости ее рта...