Екатерина Владимирова: Ее Величество Судьба

Дима поднимает на меня глаза.

— Тебе нравится? — спросил он тихо — Скажи, нравится?

Я киваю, не в силах ответить. Теряюсь в ощущениях, переполненная эмоциями и чувствами. А Дима продолжает терзать меня своими ласками. Снова и снова. Снова и снова. Кажется, что это никогда не закончится. И я буду вечно плыть по реке блаженства и наслаждения, впитывая в себя каждое мгновение этой ночи.

Не понимаю, как, но Димины трусы вдруг летят вслед за моими. А это значит… Неужели я еще могу мыслить? Или думать о чем-то?.. Но я невольно опускаю глаза вниз. Застываю, глаза расширяются от изумления и испуга. Этого не может быть…

Дима опускает глаза вниз, затем поднимает их, и мы смотрим друг на друга.

— Ты можешь собой гордиться, милая, — прошептал он дрожащим голосом.

Моя рука невольно тянется к его восставшему естеству. Слегка касаюсь его пальцами, и тут же слышу, как Дима со свистом втягивает в себя воздух, а затем издает почти нечеловеческий рык.

— Не нужно!! — я вздрагиваю и отдергиваю руку, а Дима шепчет: — Пожалуйста… не нужно…

Его губы вновь завладели моими, язык оказался во рту. Он коленом разводит мои ноги, устраиваясь между ними. Бедром я чувствую его желание. Оно приближается, приближается… Что-то начинает входить в меня, заполняя собою, раздвигая стенки, медленно и терпеливо… Очень медленно!!

Не выдержав, приподнимаю бедра вверх, призывая к чему-то. Больше, сильнее, глубже… Пожалуйста!!!

— Дима-а!!! — выкрикнула я — Дима-а-а!!!

Он нависает надо и смотрит в мои едва приоткрытые глаза, не отрывая взгляд.

И в это же время входит в меня сильнее, глубже, яростнее начиная продвигаться вперед. Вспышка… Взрыв… Боль… Боже, как больно!!! Царапаю кожу, стискиваю руки за Диминой спиной.

Одинокая слезинка катится по щеке. Дима слизывает ее губами и шепчет:

— Прости меня… Прости меня… Родная…

Чувствую, что место боли уступило нечто иное. Яркое, красочное, ослепляющее.

— Обхвати меня ногами… — слышу как сквозь сон Димин голос.

Повинуюсь ему и тут же ощущаю, как он начинает двигаться во мне. Медленно, осторожно, пробуя, разведывая, давая привыкнуть к себе. А затем все быстрее, жестче, яростнее, стремительнее… Глубже… Выше… Свободнее…

И вот я уже плыву куда-то. Или лечу, расправив крылья.

Толчки ускоряются, Дима вонзается в меня снова и снова. Я задыхаюсь от наслаждения. Кричу в голос, не стесняясь. Плотнее сжимаю ноги за его спиной, крепче обхватываю его руками, царапая кожу.

— Я люблю тебя!!! — срывается с губ крик.

Яркие огни… Закручивающаяся спираль наслаждения… Взлет и падение… Разрядка…

Дима опускается на меня в последний раз и замирает. Тяжело дышит, молчит. Приподнимает голову, ловит глазами мой уставший взгляд. У меня нет сил ему улыбнуться, хотя я очень хочу это сделать. Его губы находят мои губы. Он целует меня, нежно и трепетно касаясь губ легкими прикосновениями.

Отвечаю на его поцелуй. Он отстраняется, скатывается с меня и, прижимая меня к себе одной рукой, так и замирает рядом. Я попадаю в объятья Морфея.

Уже сквозь сон слышу:

— Я тебя люблю…

И со счастливой улыбкой на губах, погружаюсь в сон.

Солнечный луч шаловливо скользнул по лицу, игриво заглядывая в глаза, словно призывая к тому, чтобы проснуться. Блин, что за?.. Кто-то не выключил свет? Или что?..

Щурясь от света, я приоткрыл глаза. Хотел приподнять руку, чтобы загородиться от сияния, но не смог. Что-то не отпускало меня.

Что такое?.. Я посмотрел в бок… Замер.

Улыбка, озарившая мое лицо, засияла, наверное, ярче, чем тот самый свет, который меня разбудил.

Свернувшись калачиком, прямо под моим боком спала Катя. Губки немного приоткрыты, словно она что-то хочет сказать, ресницы подрагивают, на щеках легкий румянец.

Огненный шар разгорается во мне, вспыхивая жаркими искрами.

Я откинулся на подушки и закрыл глаза все с той же не сходящей с моего лица улыбкой счастливого идиота!

Боже, как же хорошо!!

Неужели так бывает?! Что ты счастлив… И весь мир, кажется, у твоих ног! Лишь потому, что ты проснулся рядом с самой замечательной девушкой на свете!!

Она дышит тебе в бок, и тебе щекотно от ее легкого, почти невесомого, такого теплого ощутимого дыхания, но ты молчишь, терпишь, и не только потому, что не хочешь будить ее, а потому, что тебе до ужаса приятно, как ее дыхание касается твоей кожи.

Ее рука лежит на твоей груди, тихо-мирно так лежит, даже не дрогнет, а тебе кажется, что ты уже весь в огне от этого прикосновения, словно она ласкает тебя долгое время.