Дорис Уайли: Хочу вернуть тебя

— Может быть, пройдешь? — запоздало спросила она, но голос ее прозвучал придушенно и ненатурально. Неужели она действительно провела ночь безудержной страсти с этим мужчиной всего несколько дней назад? — Хочешь что-нибудь выпить? Стакан лимонада?

— Я пришел сюда не за стаканом лимонада, — ответил Бретт и глубоко вздохнул. Сейчас наступило время сказать слова прощания. Как трудно их произнести! Он не думал, что когда-нибудь будет готов к этому. — Я пришел сказать тебе, что возвращаюсь в Нью-Йорк.

Она весь день ожидала подобного сообщения, дыхание у нее перехватило. Видно, в глубине души еще теплилась надежда. Но нет, Бретт уезжает. И оставляет ее. После всех этих лет боли и горьких воспоминаний она опять теряла Бретта. Вот только боль сильнее, чем когда-либо раньше.

Она стояла и молча смотрела на него, отмечая, как плотно облегают его тело шорты и какие красивые у него руки. Руки, которые еще вчера так нежно обнимали ее. Двенадцать потерянных лет казались ей пустяком по сравнению с тем, что она теряет сейчас!

Бретт был сбит с толку ее реакцией и попытался заполнить паузу.

— Я оставил дом для продажи сегодня и собрал некоторые вещи матери. Это был нелегкий день.

К Фиби наконец вернулся голос.

— Расставание всегда тяжело, — сказала она, имея в виду и его чувства к матери, и свои чувства к нему. Затем задала самый главный вопрос, который мучил ее больше других: — И когда же ты уезжаешь?

— Завтра, — ответил он, и она почувствовала, что будто скальпелем провели по сердцу. Пряча глаза, она повернулась и прошла в гостиную.

Окно выходило на ее любимый дворик. Куда ни взглянешь, повсюду виднелись кусты азалий, на которых цвели прекрасные яркие цветы. Все они казались ей теперь уже поникшими и слегка увядшими.

Ее любовь к Бретту была похожа на них. Несколько дней, наполненных цветением счастья, а потом двенадцать лет пустоты. И теперь она должна подготовиться к еще большему периоду пустоты, который будет тянуться всю оставшуюся жизнь.

Фиби скорее почувствовала, чем услышала, что Бретт подошел и стал возле нее. И когда он положил руку ей на плечо, она не стряхнула ее. У нее просто не было сил. Да и зачем это сейчас, когда все между ними рухнуло!

— Прежде чем я уйду, Фиби, хочу сказать, что не виню тебя за то детское малодушие, — сказав это, Бретт почувствовал облегчение. — Я наконец-то понял, что это просто одна из многих неприятностей, случившихся с тобой, пока ты взрослела. Ты права. Я не имел никакого права возлагать на тебя ответственность за ошибку, допущенную тобой в семнадцать лет.

— Значит, ты простил меня... — сказала Фиби, и ее голос прозвучал резко и надтреснуто.

Бретт кивнул, немного сконфуженный ее реакцией. Почему она ведет себя так странно, разве она не добивалась от него прощения?

— Да, именно так. Я простил тебя. Ведь ты этого хотела?

Фиби рассмеялась громко и ненатурально, а потом слезы ручьем покатились из ее глаз.

— Конечно, я хотела, чтобы ты простил меня, — всхлипывая, проговорила она. — И понимаю, что ты не можешь жить счастливо здесь после того, что случилось.

— Почему же ты плачешь? — прошептал он, обнимая ее.

Фиби, благодарная за утешение, на которое не рассчитывала, уткнулась лицом в его грудь. Она хотела солгать, чтобы сохранить свою гордость, но потом решила не делать этого. Она уже смалодушничала однажды и этим только ухудшила положение. Настало время правды!

— Мне нелегко отпускать тебя, — сказала Фиби ему в плечо. — Это было нелегко для меня, когда я была девочкой, и это еще тяжелее для меня сейчас. Но я смогла жить без тебя однажды, и, думаю, это удастся мне и теперь.

Бретт мягко отклонил Фиби от себя. Ее васильковые глаза блестели, а тонкие черты никогда еще не казались ему столь прекрасными. Он взял ее руки в свои, и она даже не шевельнулась, чувствуя себя пленницей и этих добрых сильных рук, и серых глаз, таких честных и таких печальных.

Двенадцать лет назад любая мысль о Фиби вызывала в нем бурю негодования. Может быть, потому, что чувство к ней несмотря ни на что никогда не умирало? Да, эта маленькая женщина с длинными волосами пленила его сердце много лет назад и никогда не отпускала.

Пальцы Бретта нежно прошлись по изгибу ее шеи. Грехэм был прав. Настало время сказать ей о своих чувствах.

— Я боролся со своими чувствами с того самого момента, как увидел тебя снова, — прошептал он. — Даже после того, как мы провели вместе ночь, я пытался убедить себя, что это не любовь.