Кэтрин Росс: Только во имя любви

— Не смей, Антонио! — Ее глаза расширились. — Я серьезно!

Он наклонился к ней и накрыл губами ее рот. Она попыталась сдержать эмоции, вихрем взвившиеся внутри, но его губы требовали ответа, и прежде чем Виктория поняла, что делает, она обвила руками его шею и ответила на поцелуй. Когда он отпустил ее, она посмотрела на него затуманенными глазами — поцелуй рассеял и без того разрозненные мысли.

— Я просто не думаю, что это хорошая идея…

— Может быть, мы оба слишком много думаем? — Он неожиданно подхватил ее на руки. — Может, нам надо приступить к более детальному изучению предмета?

— Антонио, немедленно опусти меня!

Он не обратил внимания на ее вскрик, и ей пришлось обхватить его за шею, пока он нес ее в спальню.

— Опусти меня, — снова попросила она, на этот раз уже не так воинственно.

Было не слишком приятно осознавать, что ей нравится, что он несет ее на руках, нравится настолько, что у нее сбивалось дыхание. В отчаянии она попыталась уцепиться за соломинку:

— Это плохая идея.

— А мне кажется, хорошая. — Он закрыл за собой дверь ногой и опустил ее. — Так, где мы остановились? По-моему, где-то здесь. — Он наклонился и поцеловал ее плечо, потом двинулся дальше. — Да, именно здесь.

Он нашел чувствительное место у нее на шее и потерся о него носом, слегка прикусил кожу и покрыл ее легкими поцелуями. Так хорошо ей не было никогда в жизни, и она не могла сопротивляться, потому что чем больше он трогал и целовал ее, тем сильнее она хотела его. Он притянул ее к себе и уверенно расстегнул платье.

— Я мечтал об этом весь вечер, — прошептал он, глядя, как оно падает на пол.

Под платьем на ней было кружевное черное белье.

— Ты такая красивая.

Она закрыла глаза. Ей хотелось прочувствовать момент, поверить, что он действительно думает так, что это не просто способ обольстить ее.

— Не знаю, почему ты прятала такое тело под этой бесформенной одеждой.

Он провел рукой по ее шее и спустился к груди.

Ее глаза открылись сами собой. Он ласкал кожу над лифчиком, и желание тугим узлом свернулось внутри ее. Он сжал ее груди, поцеловал в шею, сводя с ума, и вдруг тонкое кружево стало слишком досадным препятствием. Ей хотелось, чтобы он сорвал его и прикоснулся к ней обнаженной, но он продолжал ласкать ее, шепча нежные слова и скользя руками по ее талии.

— У тебя очень соблазнительная фигура, и я хочу, чтобы ты пообещала мне никогда больше не прятать ее.

— Я и не прятала… — попыталась она возразить, но его руки опустились ниже, к ее трусикам, и она не смогла договорить.

— Нет, прятала, и я хочу знать, что за идиот заставил тебя делать это, — прорычал он.

Она еле слышно рассмеялась.

— Ты должна гордиться своим телом.

Его руки огладили ее бедра, прошлись по животу и скользнули между ног.

— Теперь скажи мне, что хочешь меня, и давай прекратим притворяться.

Он сказал это так надменно и самоуверенно, что она не хотела отвечать, но его рука гладила ее так нежно, что она не сдержалась.

— Я хочу тебя! — хрипло выдохнула она.

Он поцеловал ее, двигая рукой все увереннее. Некоторое время она могла думать только о том, в чем нуждалось ее тело. С Ли не было ничего подобного… Эта мысль заставила ее вздрогнуть, и Антонио, отстранившись, заметил тень у нее на лице.

— Что случилось?

— Мне просто немного страшно, — призналась она, сдаваясь. — У меня очень мало опыта, Антонио. Знаю, это глупо звучит, у меня есть ребенок, но… — Ее голос прервался, когда она вспомнила свое прошлое. — Я встречалась с мужчиной несколько месяцев, а когда мы наконец переспали… Это было ужасно, Антонио. Он разозлился, что я девственница, сказал, что любит более опытных женщин, и взял меня, не подумав, и между нами все было кончено… — Она заметила, как потемнели от гнева его глаза. — Ты, наверное, любишь женщин, которые знают, как доставить тебе удовольствие, но…

Он прижал палец к ее губам:

— Ты доставляешь мне удовольствие каждым поцелуем, каждым взглядом и словом.

Он провел рукой по ее волосам, с яростью думая о том, что ей пришлось пережить в ту ночь и после нее, беременной и одинокой. Неудивительно, что она боится. Он сердито пробормотал что-то по-итальянски и снова поцеловал ее, на этот раз осторожно и нежно, и долго стоял, просто обнимая ее, а потом расстегнул лифчик.

— Я покажу тебе, что такое заниматься любовью по-настоящему, Виктория…

Обычно его английский был безупречен, но страсть заставляла его то и дело сбиваться на родной язык, и в сочетании с прикосновениями это заставляло ее таять от наслаждения. Он уложил ее на кровать, и она смотрела, как он раздевается. У него было прекрасное тело, стройное и мускулистое. Она отвела взгляд, заметив, что он смотрит на нее, и Антонио рассмеялся: