Джанет Иванович: Жена по найму

Спустя пятнадцать минут его родители были удивлены его появлением.

— Не верится, что ты так рано встал.

— Мама, у меня ферма, я каждый день встаю на рассвете.

— Да, но дома ты никогда не вставал так рано. Ты завтракал?

— Да, я уже поел.

Хелен покосилась на волосы Мэгги.

— Может, кофе?

Мэгги вспомнила, что оставила свой кофе на кухне.

— Это было бы неплохо.

Гарри Мэллон посмотрел поверх газеты и очков.

— Не думал, что ты придешь так рано.

— Я каждый день встаю рано. Я — фермер.

— М-м-м… — сказал Гарри, — яблоки.

Хэнк вздохнул и уселся напротив.

— Что-то случилось. В мой дом вторгаются люди.

— Я слышал об этом, — сказал отец, — я этого не понимаю, в Скоджене никогда такого не было.

Хэнк холодно взглянул на него:

— Ходят слухи, что всему причиной ты, говорят, что обещал миллион Фреди Макдонахью, если он украдет для тебя дневник Мэгги.

Сперва Гарри не поверил, затем улыбнулся, лицо его при этом покрылось сеткой морщин.

— Это ты не серьезно.

— Серьезно.

Гарри внимательно посмотрел на него и улыбка исчезла.

— Все в городе только и делают, что пытаются заработать этот миллион.

Хелен подала Мэгги кофе и тоже присела к столу.

— Гарри, это правда? — спросила она.

— Нет, конечно. Откуда мне взять миллион долларов.

— Ты — президент банка, — сказал Хэнк.

— И что, они все думают, я присвоил миллион?

— Нет, они просто думают, что ты богач, — сказал Хэнк.

— Народ здесь прекрасный, — заметила Хелен, похлопав Мэгги по руке, — и в чем его не заподозришь, так это — в недостатке остроумия.

Фред Макдонахью постучал в заднюю дверь. Бабба был прав в отношении Фреда, его вид явно оставлял желать лучшего: тяжелые мешки висели под глазами, щетина покрывала мертвенно бледные щеки.

Хелен открыла дверь, впустила Макдонахью и налила ему кофе.

— Мерзкое чувство, — выговорил он.

— Не надо было так много пить, — сочувственно отозвалась Хелен.

— Мы стараемся тут выяснить это дело с похищением дневника Мэгги и миллионом долларов.

— Короче, отец предлагал вам миллион долларов за то, чтобы украсть дневник Мэгги?

Макдонахью залпом выпил обжигающий кофе и даже не поднял глаз.

— Да, он сказал, что даст миллион долларов только за то, чтоб подержать этот дневник в руках. Это его точные слова. Но я — пас. Не намерен больше встречаться с той чертовой собакой.

Гарри Мэллон потер лоб:

— Теперь я вспомнил! Идиот, я же не говорил украсть! Я просто интересовался его содержанием!

Голова Мэгги буквально закружилась от облегчения. А она уж напридумывала невесть что! И какого-то богатого бывшего клиента борделя, стремящегося избежать огласки, и даже родственников, спасающих свое имя от соседства с тетей Китти.

— А почему вы не попросили его у меня? — спросила Мэгги, отхлебнув кофе.

Гарри вздохнул:

— Это не та вещь, о которой принято говорить. Но я могу точно сказать, что это не из интереса к интимным подробностям жизни борделя.

— Почему же, детали не так уж плохи, — почти обиженно сказала Мэгги.

Гарри бросил на нее непонимающий взгляд:

— Еще бы.

— Итак, позвольте уточнить, значит, вы не говорили, что нужно украсть дневник? — спросил Макдонахью.

Гарри снял очки, протер их и положил на стол.

— Совершенно верно.

Макдонахью уставился в пространство, переваривая услышанное.

Хелен посмотрела на мужа, поджав губы.

— Гарри Мэллон, ты причинил очень много беспокойства и сыну, и Мэгги, и должен извиниться перед ними.

— Это просто недопонимание, — пытался защищаться он.

— Нет, не просто, ты не доверял ни сыну, ни Мэгги. А он теперь рано встает и завтракает.

Гарри не выглядел особо растерянным.

— Я думаю, тебе надо дать ему заем, — сказала Хелен.

Румянец мгновенно залил щеки Гарри Мэллона.

Хелен сидела решительно, скрестив руки на груди.

— Думаю, это самое меньшее из того, что нужно сделать.

— У него не хватает дополнительного обеспечения для ассигнований.

— Чепуха, — сказала она.

Гарри вскинул руки вверх.

Может быть, кому-то со стороны могло показаться, что Хелен чрезмерно уступчива, но Хэнк знал, что если она хотела чего-то добиться, это от нее не ускользало. И он знал, что когда отец вскидывал руки вверх, указывая на невозможность разумного убеждения, это буквально означало капитуляцию перед упрямством жены. Хэнк мог сосчитать подобные случаи буквально по пальцам. Однажды — когда его мать настаивала на том, чтобы ехать встречать Рождество в Охио к своей сестре. Второй — когда решила переделать на свой манер кухню. Третий — когда с тетей Тути случилась истерика, и она вывела ее и ее собаку Снаффи приходить в себя в гостиную.