Светлана Бестужева-Лада: Фарфоровая кукла

— А вот тут смежная комната, Андрюшина детская, только Андрюшенька сейчас в пансионе. Ему приготовили новую комнату, рядом, но изолированную. А в той малышка будет…

— Малышка? Вы уже знаете, что будет дочь?

— Не знаю, но уверена на все сто процентов. Носила Жанночка легко, животик аккуратный — по всем приметам девочка. А вы, конечно, сына хотите?

— Почему же? — улыбнулся Андрей. — Я хочу, чтобы у меня была семья: жена и двое детей. Остальное неважно.

— Вы хотите пожениться?

— Разумеется. Второй раз я ошибки не сделаю. Как только Жанночка оправится, обвенчаемся с ней по всем правилам в парижской православной церкви, зарегистрируемся в мэрии, а потом, если надо, оформим брак и в Москве.

— А где вы будете жить?

— Где захотим, — беспечно отозвался Андрей.

В этот момент в доме зазвонил телефон:

— Это, наверное, Жанночка, — встрепенулась Анна Даниловна и почти бегом бросилась к телефону.

Но, судя по всему, это была не Жанна: разговор Анна Даниловна повела по-французски, так что Андрей мгновенно утратил к нему интерес. Тем более что в прихожей раздались шаги и в гостиную вошел высокий, седой мужчина лет шестидесяти с лишним, с пронзительными синими глазами. Андрею на секунду показалось, что вошел его отец…

— Андрей? — спросил мужчина с легким акцентом. — Я тоже Андрей, только здесь меня зовут Андре Лозье. Я — отец Жанны.

— И, насколько я понимаю, мой единокровный брат, — уточнил Андрей. — Выходит, я собираюсь жениться на собственной племяннице…

— Только наполовину, — утешил его сводный брат и будущий тесть. — И потом…

В этот момент Анна Даниловна закончила разговор по телефону и повернулась к мужчинам с сияющим лицом:

— Два часа назад Жанночка родила чудную девочку, абсолютно здоровую. Слава Богу, все эти стрессы не оказали особого влияния…

— У меня дочь… — растерянно пробормотал Андрей. — Сын и дочь. Андре, Анна Даниловна, где эта больница? Я должен немедленно…

— Мы все сейчас туда поедем, — улыбнулся Андре. — Аннет, собирайся, только быстро…

Жанна лежала в белоснежной, залитой солнцем палате, такая хрупкая и утомленная, что у Андрея перехватило дыхание. Он рванулся к ней, но побоялся обнять, чтобы не повредить случайно этой измученной, до безумия любимой им женщине. Только поцеловал в сухие, потрескавшиеся губы.

— Посмотри на крошку, Андрюша, — чуть слышно прошептала Жанна. — Она очаровательна.

Рядом в колыбельке лежал белый кулечек, из которого торчали головка, покрытая темным пушком и крохотные, изящные ручки. И не было того неизбежного багрового уродства, свойственного практически всем новорожденным.

— Настоящая куколка! — умилилась Анна Даниловна.

И в этот момент Андрею показалось, что малютка на мгновение приоткрыла глазки — зеленые, как изумруд, как глаза тех двух кукол, которые таинственным образом связали их с Жанной.

— И как же мы ее назовем? — спросил он.

— Адемара, — ответила Жанна. — Пусть Ада и Марина благословят ее с небес.

— Адемара, — торжественно повторил Андрей. — Адемара Лодзиевская.

И, словно выполняя обряд, благоговейно приложился губами к смуглому лобику ребенка.

История не закончена: свадьба — не итог жизни, а лишь ее начало. У моих героев еще много всего впереди, но и им, и мне, кстати, нужно дожить и пережить все события, прежде чем их описывать.

Доживем?