И стоило Прему сказать это, как со двора послышалось громкое механическое кудахтанье. Энди снова бросился к перилам веранды.
— Ну что я тебе говорил? — послышался из комнаты веселый голос Према. — Беги встречать!
Но Энди никуда не побежал. Он прислонился спиной к краю террасы и стал молча наблюдать, как она умело загнала мотоцикл во двор, заглушила мотор и стащила с головы шлем. Потом тряхнула головой, освобождая из плена свои необузданные, как она сама, пряди.
Она вернулась. И вернула ему жизнь. И все же… Даже несмотря на то, что он снова чувствует себя живее всех живых, ей эта выходка даром не пройдет. Ей, видите ли, покататься захотелось, и ей плевать, что он за это время мог свихнуться!
Он слышал на лестнице ее приближающиеся шаги и ждал. Пусть появится! Пусть попробует пронзить его своими русалочьими глазами! Пусть сколько угодно улыбается! Пусть даже попробует повиснуть у него на шее и поцеловать! Пусть…
Но она уже стояла перед ним, смотрела на него русалочьими глазами и улыбалась.
— Ну не злись, Куку, — прошептала она, целуя его в щеку.
— Не злился бы, если бы ты предупредила.
— Но ведь ты спал.
— Могла разбудить. Или еще вечером перед сном сказать, что тебе утром куда-то нужно. Я уж не спрашиваю, куда…
— Но ведь я вчера заснула…
Конечно, он помнит. И все прекрасно понимает. Она забыла. И хотя у него еще оставалась куча вопросов к ней, они все теперь казались мелкими и глупыми. Потому что он ждал, что она наконец скажет ему о самом важном. Например, почему она здесь? С ним? Ведь она здесь не потому, что у нее нет денег и ей некуда больше идти…
— Ну не злись, Куку, — продолжала она. — Мне нужно было срочно продлить визу. Она у меня вчера закончилась…
— И это все?
— Нет.
— Что же еще?
Она отвела глаза в сторону.
— А ты лучше спроси меня, зачем я ее продлила? И вообще, зачем я здесь?
Его сердце замерло. Даже, казалось, совсем перестало биться.
— Зачем ты здесь, Русалка? — спросил он тихо, боясь собственного голоса.
— Я здесь, потому что не нашла другого такого, как ты. Потому что таких, как ты, больше нет. Потому что таким, как ты, можешь быть только ты. Ты один такой, Куку. Вот почему я здесь. И я собираюсь остаться здесь с тобой. Понимаешь? Остаться навсегда!
Навсегда! — прокатилось эхом в его ушах. Навсегда? — переспросил он себя, хотя она и отчеканила это слово так, будто это был приказ высшего небесного суда, приказ самой судьбы.
И разве этого мало? Он снова был ошарашен. Ошарашен от счастья. От того, что свершилось невозможное.
Он не мог больше ни говорить, ни слушать. И поэтому сделал то единственное, на что оказался теперь способен: он подхватил ее на руки и стал вместе с ней кружиться по террасе. И она, повиснув у него на шее, запрокинула назад голову и огласила округу своим звонким русалочьим смехом.
А потом он принес ее в комнату, и они повалились на кровать, и он целовал ее. Задыхаясь от счастья, надеясь, что теперь сможет делать это каждый день, каждый час… До конца жизни…
Если только не задохнется сейчас от восторга.
Вернувшись под вечер из «Городского рая», Энди вошел в свою комнату и понял, что до сих пор употреблял слово «бардак», имея очень слабое представление о том, что это такое на самом деле. Похоже, раньше он никогда еще настоящего бардака не видел. Потому что настоящим бардаком наверняка было то, что теперь творилось в его комнате. Ее вещи, которые она перевезла из гест-хауза, были разбросаны по всей комнате: они лежали, висели, валялись, ютились по углам. Это были джинсы, брюки, юбки, блузки, футболки, туфли, ботинки… Лифчики, трусики, носки. А кроме них повсюду, на всех плоских поверхностях, включая пол, стояли старинные статуэтки, горшки и вазочки. А кроме них были еще книги, которыми, если сложить их в одну стопку, можно было бы подпереть потолок. Если, конечно, он вдруг начнет падать.
Зато из кухни вкусно пахло. Так вкусно, что у Энди потекли слюнки, даже несмотря на то, что он недавно поел.
Он не удержался, пробрался в кухню и обшарил кастрюли. Обнаружил еще горячий суп из шпината, овощное рагу и картофельное пюре. Теперь оставалось обнаружить саму хозяйку.
Но это, насколько он знал, было гораздо сложнее, чем найти суп, и даже сложнее, чем найти теперь что-либо в его комнате. Он сел на кровать и задумался.
У Према ее быть не могло, потому что на его двери висел замок. У хозяев? Хозяева приходят с работы, когда уже темно. Значит, оставался только один огромный, широко раскинувшийся по долине город Катманду. Она наверняка где-то в нем. А поэтому и неважно где. Главное, что она совсем близко…
Читать дальше