Марджори Уорби: До встречи с тобой…

— Означает ли все это именно то, на что я надеялся? — тихо спросил он, касаясь губами ее виска.

Джоанна глубоко вздохнула. У нее было такое ощущение, будто ее закружил водоворот, и это было восхитительно.

— А на что ты надеялся? — чуть слышно спросила она.

— Что ты любишь меня… что выйдешь за меня замуж.

— О Чарльз, ты давно должен был это понять.

Он крепче сжал ее в объятиях, но на этот раз не поцеловал.

— Не знаю, каким образом я мог это понять, — удрученно произнес он. — До сегодняшнего вечера ты держалась нарочито холодно.

— Только потому, что не знала, как ты ко мне относишься. Женщине не пристало откровенно навязывать себя.

— Пожалуй… но можно было хоть намекнуть.

— Я и намекала… сотни раз. В тот вечер, в отеле…

— Да, тогда мне показалось, что ты действительно рада видеть меня. Но все неудачно закончилось, когда появился этот француз.

— Чарльз, неужели ты в самом деле ревнуешь к бедняге Иву? Он никогда ничего для меня не значил… во всяком случае, в этом отношении. К тому же он помолвлен с другой.

— А тогда в «Кордиале» он уже был помолвлен с другой?

— Нет, тогда еще нет… иначе он не пытался бы поцеловать меня. Все это… очень запутано. Надо ли объяснять это сейчас?

— Нет. Сейчас у нас есть более важные проблемы. Слушай, мы не можем и дальше стоять здесь. Пойдем в машину. Опять начинается дождь, а я хочу целовать тебя без зонтика.

Спустя некоторое время, когда сердце Джоанны вернулось к более-менее нормальному ритму, она повернула голову, лежавшую на плече Чарльза и тихо спросила:

— Но если ты так относился ко мне, то почему ты держался со мной так сурово? Ну, вовсе не как влюбленный?

Он прикоснулся ладонью к ее щеке.

— Для этого были причины. Главная заключается в том, что я чувствовал себя не вправе просить тебя о такой большой жертве.

— Какой жертве? — озадаченно спросила Джоанна.

Он высвободил руку из-под ее головы и закурил.

— Давай будем реалистами, Джоанна, — серьезно сказал он. — Я не тот человек, который согласится играть второстепенную роль, да и ты упорно работала все эти годы и добилась такого успеха не ради того, чтобы вдруг все это бросить и стать провинциальной домохозяйкой. И сегодня… если бы я не был так обеспокоен, я не допустил бы ничего подобного.

Его рассуждения показались ей такими дикими, что несколько секунд она не могла говорить. Потом она гневно воскликнула:

— Значит, ты позволил бы мне и дальше считать, будто презираешь меня, и тем самым разрушил бы обе наши жизни? О, вы, англичане, просто невозможны! Слава богу, хоть французы не столь благородны.

— Не горячись, глупая! Разве ты не понимаешь…

Джоанна обняла его за шею и прижалась губами к его губам. Она почувствовала, как он напрягся, но это длилось лишь секунду, потом он страстно обнял ее. В конце концов ей пришлось умолять его остановиться, чтобы она могла перевести дыхание.

Чарльз разжал объятья.

— Но что это доказывает? — глухо спросил он.

— То, что ты не мог бы противиться мне бесконечно… а еще и то, что я знаю, чего мне хочется в жизни, — прошептала она. — О Чарльз, неужели ты не понимаешь? Это будет никакая не жертва. Это будет шаг вперед. Карьера — это совсем не то, что мне нужно в жизни. Она была лишь заменой тому, что по-настоящему важно для женщины — любви, дома, детей. Мне не нужно ничего другого, мой любимый.

— Ты уверена? Ты абсолютно уверена?

Джоанна только засмеялась в ответ.

— Рассказать тебе кое-что? Когда я ехала в Лондон, я не чувствовала ни радости, ни удовольствия. Я была несчастна — я ведь думала, что больше не увижу тебя. А в тот вечер… мне было неважно, как примет меня публика… я пела для тебя. Я слишком долго была одна… пожалуйста, не лишай меня счастья только потому, что у тебя возникли какие-то глупые сомнения. Я хочу лишь одного — быть твоей.

Он взял ее лицо в свои ладони.

— Я верю, что ты хочешь именно этого. Но, любовь моя, понимаешь ли ты, от чего отказываешься?

Она коснулась губами его ладони.

— От славы, денег, роскоши… но не в них счастье, Чарльз. Мне кажется, они разрушают его, или по крайней мере, мешают его найти. Да, каждая женщина мечтает о красивых платьях, о восхищении и поклонении. Но не это нам нужно, дорогой… нам нужна любовь!

Чарльз задумчиво посмотрел на нее, потом наклонил голову и нежно поцеловал ее в лоб.

— Хорошо… ты победила, любовь моя. Но когда ты станешь замученной заботами женой с двумя малышами, хватающими тебя за подол, не приходи ко мне с жалобами. Если ты — моя, то уж моя до конца.