Генриетта Рейд: Сестра невесты

— Ты говоришь глупости, — оживилась я. Новость, которую я только что услышала, потрясла меня и наполнила сердце тихой надеждой. — И в чем же сходство? Вы абсолютно разные. Ты всю себя отдаешь без остатка, а Эрик прячется в скорлупе и живет сплетнями.

Совиные глаза Сибил через толстые стекла очков вдруг глянули на меня мудрым, все понимающим взглядом.

— Мы оба, каждый в своем роде, инвалиды. Травма Эрика разрушила все его планы, надежды. Как мужчина он оказался лишен всех радостей полноценной жизни с победами и достижениями. Я обездолена и не могу получить то, что делает женщину счастливой. Вы думаете, я не знаю, что сказал этот ужасный Лакруа после моего ухода. О, не надо расстраиваться, Эстер. Не все люди жестоки, но я по глазам вижу, что они думают: «Бедняжка Сибил, она никогда не найдет себе мужа с таким лицом и такой фигурой». Самое печальное, что именно об этом я страстно мечтаю: семья, дети, защищенность. Я чувствую себя обкраденной, лишенной того, ради чего стоит жить: — Она тяжело вздохнула. — Конечно, Вэнс для меня недосягаем. Он из кожи вон лезет, одаривая меня своей добротой и вниманием. Но это тоже причиняет мне боль.

— Сибил, так нельзя, — размышляла я вслух. — Твоя одержимость Вэнсом не дает тебе увидеть привязанность Эрика.

— Что вы имеете в виду? — поразилась девушка.

— Твоя жизнь проходит в напрасных мечтаниях. А ты могла бы стать хорошей женой не Вэнсу, а Эрику, и, возможно, со временем он избавился бы от хандры и злобы.

— С чего вы взяли, что я ему не безразлична? — покраснев, спросила она.

— Со стороны виднее, — улыбнулась я. — Если бы ты видела, как он смотрит на тебя! Тут нельзя ошибиться. А потом, ты разве не заметила, что он становится мягче и старается быть более сдержанным на язык, когда ты рядом.

— Может быть, но он никогда ничего не говорил… — начала она.

— А ты понимаешь, что мужчине-инвалиду трудно решиться на серьезные отношения без встречной инициативы?

Сибил погрузилась в размышления, на ее щеках проступил слабый румянец.

— Не трать жизнь на бесполезные сожаления. У тебя столько сил, энергии, талантов. Став женой Эрика, ты обретешь смысл жизни. Да, я знаю, твои чувства к нему будут иными, не похожими на твою любовь к Вэнсу. Но я точно знаю: ты дорога Эрику и со временем сама полюбишь его.

— Вы говорите как старая мудрая женщина, — с трудом улыбнулась Сибил. — Мне так хочется вам верить. Как хорошо, что вы поговорили со мной, многое для меня прояснилось. Я поняла, что часто вела себя как глупая школьница. И любовь моя к Вэнсу какая-то незрелая. Я не была бы с ним счастлива: он для меня вечная загадка. Можно сказать, я его боготворю. — Она вздохнула. — Когда облекаешь мысли в слова, многое звучит как глупость. Хорошо, что мы все обсудили. — Она стыдливо взглянула на меня. — Если честно, вы единственная, с кем я смогла быть откровенной. Любой другой человек выслушал бы меня, сочувственно кивая, а потом хихикал бы у меня за спиной. Ну вот, опять я становлюсь угрюмой и подозрительной, — засмеялась она.

Постепенно гардеробная стала заполняться веселыми девушками, которые чудесным образом перевоплощались в прекрасных дам прошлого.

Высокая элегантная девушка в великолепном платье со стоячим воротником, обшитым жемчугом, перевоплотилась в Елизавету I. Загадочная Жорж Санд в белых лосинах и касторовой шляпе томно смотрелась в зеркало. Мария-Антуанетта кружилась в платье с кринолином, в ее высоком парике угнездился настоящий кораблик с парусами.

Сибил была в ударе: малейший беспорядок устранялся молниеносно. Она все держала под контролем. Пробегая мимо меня, девушка спросила:

— Почему бы вам не зайти к Эверил? Ей было бы приятно увидеть вас в этом великолепном наряде.

Я стояла в нерешительности. Вряд ли Эверил, увидев меня, испытает что-либо, помимо раздражения.

— Она порадуется, что все идет по плану, без сбоев. Я знаю, она не хотела подвести миссис Эшмор, — спокойно сказала Сибил и взглянула на меня с такой теплотой, что я перестала копаться в своей душе.

Удивительно, эта чистая душа не знала мук ревности и зависти, ей трудно было представить, как разрушительно воздействуют эти напасти на других людей. Сибил, не догадываясь об истинных переживаниях Эверил, мягко подтолкнула меня к двери.

Эверил сидела спиной ко мне в огромном кресле, ее больная нога покоилась на табурете. Моя сестричка была явно раздосадована шумом и суетой в доме. Она взглянула на меня через плечо. Ее глаза недобро сверкнули, и я тут же пожалела о своем визите.