Шэрилин Лэнг: Запоздалое счастье

Но Филипп не спешил. Сначала он сделал все, чтобы завести ее до накала. Он прекрасно помнил все те маленькие штучки, которые приводили ее в исступление, — он обожал по-особому гладить ее грудь, а когда ласкал и целовал ее бедра с внутренней стороны, Элизабет стонала и выгибалась всем телом. Тогда он сам терял голову от желания.

Казалось, так могло продолжаться вечно. Страсть вздымала их все выше и выше, а они все оттягивали блаженный миг соединения. Но наступил момент, когда они не могли уже ждать ни минуты.

— Я больше не могу, Лизи. Сейчас я возьму тебя.

— Скорей, — прошелестели ее губы.

Она была вся раскалена, не ощущала его тяжести, а только ритм его движений, все нараставший и нараставший. Они готовились к решающему моменту, который стремительно приближался. Еще через мгновение из ее груди вырвался крик восторга, когда в бешеном водовороте эмоций их плоть наконец слилась и увлекла за собой в блаженство…

Дав выход страсти, они долго лежали обнявшись, прислушиваясь к дыханию друг друга, и для Элизабет это было такое же волшебство, как и сам акт любви. Пребывая в неге и истоме, она впервые осознала, сколь отчаянно ей не хватало этого изумительного ощущения близости, когда тела, познав все до конца, целиком и полностью сливаются.

Спустя немного Филипп захотел пить, и они пошли на кухню, оба не стыдясь наготы друг друга. Захватив чай и шоколадное печенье, вернулись в спальню.

— Прекрасно помню, что ты всегда обожала перекусить прямо в постели, — улыбнулся Филипп. — Помнишь, как-то раз мы выпили целую бутылку шампанского на двоих?

— И уничтожили целую коробку конфет.

— По-моему, в основном ты постаралась.

— А по-моему, на шампанское налегал ты!

— Давай еще раз как-нибудь повторим.

— Неплохая мысль! Наверное, стоит.

Однако, сказав это, Элизабет ощутила приступ страха. Разговоры о будущем пугали ее. Долго ли продолжится идиллия и может ли она вообще на нее надеяться? Все только начиналось и, возможно, в любой момент оборвется…

Но она заставила себя отбросить мрачные мысли, уютно пристроившись в объятиях Филиппа. Допив чай с печеньем, они вновь предались любовным утехам, на этот раз неторопливо, чувственно, продлевая радость взаимного наслаждения. Потом снова лежали, тесно прижавшись, болтая о всяких пустяках, когда Филипп вдруг заявил, что должен ей кое-что сказать.

Вытянув шею, она уставилась на него.

— А что именно?

Филипп погладил ее по щеке.

— Думаю, ты должна знать. Может, для тебя это несущественно, но для меня важно. — Он замолчал на минуту. — В этой постели я ни одной ночи не провел с женой…

Элизабет почувствовала укол ревности.

— Когда я был женат, то использовал квартиру лишь как перевалочный пункт в Лондоне. Здесь мы не жили. У нас был дом в пригороде.

— Я знаю. — Голос Элизабет звучал приглушенно. Внутри у нее похолодело. Зачем надо вспоминать эту историю, негодовала она про себя, упоминать о женщине, в которую он втюрился сразу после их разрыва.

И вдруг она ощутила страх. Что, если Филипп все еще любит жену и не может не думать о ней? Боль от сознания этого была непереносимой, ей стало тяжело дышать.

Филипп, вероятно, почувствовал перемену в ее настроении. Он приподнялся, осторожно повернул лицом к себе, хотя она и попыталась уклониться.

— Лизи, нам надо разобраться с ситуацией… с моим браком. Я вижу, ты расстроилась… Пора тебе узнать всю правду.

— Можешь не объяснять. Это меня не касается.

Филипп тяжело вздохнул.

— Посмотри на меня, Лизи. Посмотри же. — Он подождал, пока она подчинилась ему, и взял ее руки в свои. — Это не был настоящий брак, не такой, как мог бы получиться у нас.

— Не стоит оправдываться. Твой брак — твое глубоко личное дело.

Лицо Элизабет стало почти таким же белым, как простыни, еще хранившие тепло их любви. Зачем он мучает ее? Зачем придумывает новую ложь? Ничего уже не поправить, и лучше оставить все как есть.

Но Филипп продолжал:

— Я никогда не любил свою жену.

— Аннет? Почему бы тебе не называть ее по имени?

— О'кей, Аннет. — Его глаза потемнели от ее обидных упреков, но руки по-прежнему крепко сжимали ее. — Я не могу назвать свое чувство к жене любовью. Привязанность? Возможно… Я женился, когда решил, что между тобой и мной все кончено. Навсегда.

Элизабет неприязненно взглянула на него.

— Не очень-то благородно с твоей стороны. Бедняжка Аннет! Надеюсь, она так и не узнала о настоящих чувствах своего мужа? — Обидные слова так и слетали с ее губ, как ядовитые стрелы.