— А где ваш десерт, мадам Лезиньи? — вдруг строго спросила Аннель. Надо же, мы все забыли про кузину, которая, вожделенно проглотив курицу и, вероятно, тоже забыв про нас, налегла на остальное угощение. — Или вы так и не смогли сделать его вилкой?
Десерт, естественно, превзошел все самые смелые ожидания, особенно если учесть количество уже съеденного нашей компанией…
— Клер, золотце, — расчувствовалась Эрнестина, — это один из лучших дней в моей жизни!
— Клер следует болеть почаще? — предположила Аньес.
— Что ты, золотце! Как можно! Не болей никогда! Уколоть тебя перед уходом?
— Ты уже уходишь, Эрнестина? Так быстро?
— Золотце, шестой час. Мой в семь обещал вернуться. Мне еще ужин готовить. Так уколемся, золотце? Как ты себя чувствуешь?
Я чувствовала себя замечательно.
Аннель допила последнюю каплю из своего фужера и объявила:
— Мне тоже пора к портнихе. Пока, дорогая Клер, была рада с тобой повидаться. — Она начала подниматься из-за стола и вдруг замерла в полусогнутом положении. На ее лице появилось выражение ужаса.
— Золотце, это, должно быть, у вас семейное с позвоночником, — со вздохом сказала Эрнестина.
— Я могу чем-то помочь? — участливо спросил Клод.
Аннель замотала головой. Марта, успевшая заглянуть за спину Аннель, фыркнула, демонстративно закашлялась, чтобы скрыть смех, и от избытка веселья на мгновение спрятала свое лицо в ладонях.
— Это не позвоночник, господа, — успокоила она. — Пойдем со мной в другую комнату, Аннель, я тебе помогу. — И обняла ее за плечи, чтобы вывести из-за стола.
— Нет! Ты мне все испортишь! Это коллекционная вещь! Как я теперь выйду на улицу?
Эрнестина и Аньес тоже заглянули за спину моей кузины. Эрнестина всплеснула руками и охнула, а Аньес предложила:
— Возьми мой блейзер, Аннель, он длинный и все прикроет. — Она сняла блейзер и протянула моей кузине. — Он тебе налезет, пуговицы застегивать необязательно!
— Ты в своем уме? На кого я буду похожа в твоем балахоне? Это не мой стиль! — огрызнулась Аннель и схватилась за голову. — Я же в первый раз его надела! И все! Все! Мой лучший костюм!
— Полетела «молния» на брюках? — Это, конечно, было очень жестоко с моей стороны по отношению к кузине, но я не могла отказать себе в удовольствии позлорадствовать. — Всего-то? Ты же сейчас собиралась к портнихе, попроси, она вставит новую и вошьет клинья.
— Можно, я посмотрю? — произнес деликатно молчавший все это время Клод. — Что там случилось?
— Вот! Полюбуйся! — Беззастенчивая Аннель повернулась к нему кормой.
Язычок «молнии» крепко держал ее брюки, пояс впивался в «талию», а дальше зияла дыра, красиво окаймленная зубчиками «молнии», которая уходила глубоко вниз между мощными ягодицами. — Кто мне за это заплатит?
— Успокойся, Аннель, — попросил Клод. — И подойди поближе к окну. Сейчас я тебе все налажу.
— Лучше разрезать и вшить новую молнию. — Аньес с сомнением покачала головой и снова предложила кузине воспользоваться своим блейзером.
— Ты точно ненормальная! Это же коллекционная «молния»! На ней знак кутюрье! Без нее этот костюм гроша не будет стоить! Учти, Клер, если он мне ее попортит…
— Не попортит, Аннель! — заверила я.
Они все направились к окну, и моему взору предстала чудная картинка. Аннель стояла, выпятив нижний бюст, Клод склонился над ней и сосредоточенно манипулировал с «молнией», пытаясь соединить зубчики руками. Остальные, замерев в живописных позах, наблюдали за его действиями и давали советы.
Наконец брюки Аньес были спасены, в чем я не сомневалась ни минуты, кузина сняла их и, вняв уговорам Аньес, порывшейся в моем гардеробе, облачилась в древний плащ эпохи моей беременности Жан-Полем. Эрнестина еще раз угостила мой организм чудодейственным лекарством, и вместе с Мартой и Аньес, тоже заспешившей к ребенку, они увели за собой мою повеселевшую кузину, которая даже поблагодарила Клода, хотя благодарность как таковая вовсе не в «ее стиле».
Марта тоже поступила не свойственным ей образом: на прощание она поцеловала не только меня, но и Клода, о чем он сообщил мне, когда вернулся в кухню, закрыв дверь за гостями.
— Только Марта? — уточнила я. — Или с остальными ты тоже целовался?
— Нет, только Марта. Задиристая! А сама-то есть воробьишка, в чем только душа держится, вроде моей Бриджит. Устала? — Темно-серые глаза смотрели на меня сочувственно и кротко.
— Бриджит — твоя дочь? — Мне сделалось неловко за свою ревность. — Это она на свадебной фотографии в твоей комнате?
Читать дальше