Энн Мэтер: Таинственный венецианец

В конце этой какой-то нереальной и вместе с тем удивительной недели умерла старая графиня. К тому времени Челеста уже покинула палаццо, и Эмма осталась наедине со своими невеселыми мыслями.

На похороны бабушки прибыл из госпиталя граф Чезаре. Рука его все еще была на перевязи, но выглядел он совершенно здоровым.

День выдался холодным и мрачным, как будто природа Венеции тоже оплакивала уход старой графини. Когда все присутствовавшие на похоронах разошлись, Эмма и Чезаре остались одни в огромной гостиной. Чезаре пристально посмотрел на девушку.

— Мы можем поговорить откровенно, Эмма? — тихо спросил он. — Я не хочу, чтобы вы уезжали. Я… я не смогу жить без вас…

— Вы думаете, я хочу уехать? — спросила она как-то неуверенно, — но, Чезаре, из меня не получится графиня. Я… я не смогу жить в этом восхитительном старом палаццо. Ему нужна такая же необыкновенная хозяйка, а я всего лишь Эмма Максвелл.

— Эмма, прекратите это, — проворчал он резко и отвернулся. — Послушайте, я не богат, денег у меня не много. Мое единственное имущество — это палаццо. Правда, есть еще вилла в Равенне у моря. Если вы сможете быть счастливой там, тогда мы переберемся туда и будем жить вдали от городской суеты. И вы станете графиней Чезаре, а я — обожающим вас мужем, если, конечно, вы этого захотите.

— О, Чезаре! — воскликнула Эмма, прижав ладони к запылавшим щекам. — Но… но как же палаццо? Вы не можете от него отказаться. Оно ваше по праву первородства.

— Это жернов на моей шее, — ответил Чезаре и закурил сигарету. — Я больше не хочу здесь жить. Я хочу быть свободным, и я хочу вас.

Глаза его потемнели от страсти.

— А Челеста? — спросила Эмма, желая знать все.

— Она вообще ничего для меня не значит. Это была идея моей бабушки.

— Но старая графиня… Я имею в виду… ее страстным желанием было… чтобы палаццо… — Эмма запнулась.

Чезаре слегка усмехнулся.

— Вы вновь стараетесь все выяснить до конца. Похоже, что вы просто ищете причину, чтобы от меня избавиться, — заметил он сардонически.

— Чезаре! Я… я только хочу убедиться, что вы действительно уверены в своем решении. Если вы будете сожалеть об этом впоследствии, я этого не переживу.

— Сожалеть о том, что женился на тебе? — Чезаре протянул руки и прижал девушку к себе. — Уверен, что нет. А что касается всего остального… В то утро, когда ты пропала, графиня сказала мне, что она все обдумала и решила, что палаццо не идет ни в какое сравнение с личным счастьем. И убедила ее в этом ты!

— Я?

— Думаю, она догадалась, что я влюблен в тебя.

— О, Чезаре, я так рада! — Эмма обняла его за шею. — Прости, что сомневалась в тебе. — Она тоже перешла на «ты». — Но это была ужасная неделя для меня.

— Но теперь все закончилось, — нежно прошептал он, зарываясь лицом в ее мягкие шелковистые волосы и ощущая ответный трепет ее тела. — Ты понимаешь, что твоя репутация будет погублена, если ты останешься здесь со мной?

— А кого это заботит? — Эмма хмыкнула и подставила ему для поцелуя губы. — Ты ведь собираешься жениться на мне? — нежно прошептала она. — Да?

— Как только закончу дела и все подготовлю, — хрипло ответил Чезаре.

Через четыре недели они обвенчались и уехали проводить свой затянувшийся медовый месяц в Западную Индию. Эмма была на седьмом небе от счастья. Она почти помешалась от любви к своему красавцу мужу и от ощущения собственной власти над ним. В жарких лучах их взаимной любви и южного солнца она превратилась в загорелую красавицу. Чезаре доставляло истинное удовольствие выбирать ей наряды, превращая ее из девушки-подростка в джинсах и свитерах в утонченную даму высшего света.

В один из жарких дней, когда они лежали в тени пляжного зонтика на серебристом песке недалеко от арендованной графом виллы, Эмма вдруг спросила:

— Чезаре, скажи мне честно, ты действительно звонил тогда в «Даниеле»? Ну, в тот день, когда мы столкнулись с тобой в холле?

— А ты мне поверишь? — усмехнулся он.

— Да, если ты скажешь, что так и было.

— Ну… да… я звонил.

— Но почему?

— Не знаю, — пожал плечами Чезаре. — Мне тогда показалось, что ты выглядишь совершенно потерянной и одинокой, и я тебя пожалел.

— Спасибо, — ответила Эмма.

Тон ее был полон сарказма.

— Нет, действительно! Ты так расстроилась потому, что Челеста обрушила на тебя неприятные новости?

— Да… Я тогда только-только познакомилась с графиней и чувствовала себя ужасно оттого, что мы с мачехой вводили ее в заблуждение.