Алекс Вульф: Рыж

– Скажи, Маша к тебе не приходила?

– Машка? Была полгода назад, стерва эта твоя Машка, пришла, наорала на меня, сказала, что это я виновата, что ты сидишь, и ведь она права – опять зарыдала мать

– Твою дивизию, мама, ты ни в чем не виновата, слышишь меня, мама, я сама на это пошла, я знала, чем все может закончиться, но терпеть этого мудилу я больше не могла… вор должен сидеть в тюрьме – невесело улыбнувшись, она вновь обняла мать

– Доченька, что ж я все реву и реву, как белуга, давай я тебе покушать-то приготовлю, ты ж наверное по домашней пище соскучилась, а я тут тебя своими соплями достаю – запричитала мама – где у вас здесь кухня?

Это было первое длительное свидание за все время пребывания Ирины в ИТК, мама приехала на двое суток, и их поселили в гостевом бараке, специально предназначенном для свиданий с заключёнными.

Это было единственное место в лагере, где можно было, хоть ненадолго но ощутить себя свободной. Практически домашняя обстановка, красиво убранные комнаты, с резной мебелью, картинами, вышитыми собственноручно скатертями и половичками, сидящие в лагере женщины старались украсить этот уголок недолгой и такой долгожданной свободы, подарить своим близким людям, через свои творения, всю свою любовь и благодарность…

Маленькая кухонька, душевая комната, четыре спальные комнаты и общая гостиная стали на эти двое суток их домом. Мама варила борщи, жарила картошку, лепила пельмени, котлеты и другую снедь, стараясь накормить свое изголодавшееся по домашнему чадо. Ирина, отшучиваясь, утверждала, что ещё один кусочек и она лопнет…

– Кушай, кушай доченька, это все, что я могу тебе дать…

– Нет мама, ты мне даёшь намного больше… ты даришь мне свою любовь и веришь в меня, а это важнее всего.

– Моя ж ты – мать гладила Иришкины короткие волосы цвета солнечного сияния, то и дело наклоняясь, чтобы поцеловать её в макушку – Как ты говоришь тебя здесь прозвали?

– Рыж мама, Рыж.

Первый год пребывания в ИТК за плечами. Осталось ещё около 700 дней, и можно будет считать себя свободным человеком, вновь почувствовать себя женщиной, снять с себя серую робу, впустить яркие цвета… но пока об этом можно только мечтать… мечты это все, что остается… здесь умирает даже надежда, все эмоции стираются, блекнут, погребенные под серостью «дня сурка». Монотонность – может убить… и она убивает.

Режим – это наибольшее из зол, созданных человеком. Когда все по расписанию… и каждый твой шаг контролируется…

– Рыж опять строчишь? – раздался за её спиной хрипловатый голос

Не оборачиваясь Ирина кивнула и продолжила записывать свои мысли в дневник, она начала его вести, около трех месяцев назад, после вызова в кабинет начальника…

– Осужденная Власова Ирина Александровна.

Привычно заложив руки за спину, Рыж, стояла перед начальником колонии

– Присаживайтесь Ирина – необычайно мягко произнес мужчина, с состраданием поглядывая на стоящую перед ним девушку.

«Такс, чую меня ждет, какая-то хрень, уж больно мягок его тон, обычно он разговаривает с зечками по другому»

– Ирина, скажите вам знакома Власова Любовь Анатольевна?

– Да, это моя мать. Что-то случилось?

– Присядьте Ирина…

Рыж присела на стул и напряженным взором впилась в лицо хозяина, не плохо ориентируясь в чтении лиц, она видела, что тот, обдумывает, как, сказать, что-то не очень приятное… по сердцу пробежался холодок, а в коленях появилась предательская слабость «Боже, хоть бы с мамой ничего не произошло…»

Откашлявшись, Дмитрий Николаевич, наконец, произнес.

– Ирина, мне очень жаль, крепитесь, но ваша мать скончалась…

Его голос отдалялся, становясь все глуше и глуше, перед глазами всё поплыло… Через пару минут девушка очнулась от пронзительного запаха нашатырного спирта…

– Как, почему – все ещё затуманенное сознание, искало хоть малейшую ниточку для прояснения…

– Две недели назад у неё случился сердечный приступ дома, ваша мать вызвала скорую, но к сожалению приехавшие на вызов врачи, не смогли её реанимировать…

– Мама… мама, что же теперь… – Ирина обхватила руками голову…

Дмитрий Николаевич, подумав, что вопрос адресован ему, вздохнув, встал из-за стола и подошел к своей подопечной

– Крепитесь Ирина – он положил свою грубую ладонь на её плечо – Крепись девочка, это все, что я могу пока тебе сказать, твою мать похоронили за счет государства, там, где она сейчас, думаю, ей спокойно…