Александра Хоукинз: Твой соблазнительный обман

Торн пожал плечами:

– Я несколько дней его не видел. Знаю своего брата: он решил, что лучше беседовать на трезвую голову, а пока мы какое-то время не станем встречаться.

– А ты не согласен? – настаивала она.

– Оно и к лучшему. Эти два дня я ни о чем, кроме тебя, думать не мог. – Он ударил по траве ногой. – Признаться честно, не только эти два дня.

– Кому признаться, мне или себе?

Он заиграл желваками от дразнящего напоминания о том, что он не всегда был с ней честен.

– По большей части тебе, но я уже привык обманывать и себя тоже.

У Оливии было столько вопросов. Ей казалось, что она проспала целый год, и она нуждалась в помощи Торна, чтобы разобраться во всем этом мире, который продолжал крутиться без нее. Многие из ее вопросов могли подождать. Прежде чем она приняла роковое решение догнать господина Чонси, между ней с Торном осталось несколько неразрешенных вопросов.

Она стояла рядом с ним и раздумывала над своим следующим шагом.

– Теперь, когда Гидеон уехал, ты больше не должен защищать его от женских хитростей. Какое же облегчение ты, должно быть, испытываешь, избавившись от нас обоих.

– Ты выбрала удачный момент, чтобы над этим пошутить?

Оливия пожала плечами, шагая к закругленной стене изгороди. Поскольку запястье было перевязано, она решила не надевать перчатки. Учитывая все те непристойные вещи, которые на этом самом месте проделывал с ней Торн, такие формальности можно было отбросить. Пальчиками она провела по живой изгороди, на ощупь различая растения.

– У меня с отцом не было возможности все обсудить, но после случившегося с леди Грисдейл, – она с радостью опустила упоминание о господине Чонси, – он захочет вернуться в Тревершем-хаус как можно раньше. Я, скорее всего, тоже покину Лондон. Это разумное решение. Все слухи о нашей связи с вероломной графиней утихнут с нашим отъездом, и через год об этом уже никто и не вспомнит… потому что будет какой-нибудь новый скандал.

«И если повезет, я не буду знакома с теми, кто в него вовлечен».

Торн уставился на нее. На его лице было загадочное выражение, так знакомое Оливии.

– Ты бросаешь меня.

– Я предпочитаю относиться к этому как к освобождению вас от ваших обязательств, милорд, – ответила она, надеясь, что он заметит, как задрожал ее голос.

– А как же наша помолвка?

– Отец предчувствует, что однажды вы ее разорвете. Он разозлился, застав вас за «развлечением» со мной – так он это назвал. Тем не менее он человек добрый. Он не желает, чтобы мы оба вступали в брак без любви. Единственным его желанием было заставить вас воспользоваться именем своей семьи, чтобы защитить меня от пересудов.

Он опустил глаза и вздохнул.

– Плохой из меня вышел защитник, Оливия.

– Чепуха! – возразила она. – Двух таких прекрасных рыцарей, как лорд Кемпторн и господин Нитервуд, возжелала бы в защитники любая дама.

– Оливия, прекрати.

Она задела за живое, но ей тоже было больно.

– У тебя нет причин для ревности. В конце концов, ты же сам являлся мне в обличье Торна и Гидеона. На самом деле ты всю ночь не спал потому, что гадал, что брат подумает о твоих играх. Может быть, Гидеон – тот мужчина, которого я люблю, а ты в своем высокомерии – лишь его жалкое подобие.

– Мне стоит засунуть тебе в рот кляп, чтобы ты молчала?

– Ага, злишься… Мне это чувство знакомо. Я ощутила то же самое, когда твой брат – сейчас я говорю о настоящем Гидеоне Нитервуде – поцеловал меня. Тогда-то я всю правду и поняла.

Торн скрестил руки на груди и сердито посмотрел на нее.

– Поскольку это был любовный поцелуй, я поняла, что твой брат – не тот Гидеон, который застал меня за беседой с мраморным бюстом в отцовской библиотеке. Не тот, кто целовал меня у фонтана. – Она смерила его взглядом. – Не тот наглец, который заявил, что у меня уродливое платье, а потом порвал лиф.

Она ожидала, что Торн начнет извиняться, но ее признание, казалось, сбило графа с толку. Он несколько минут раздумывал.

– Поцелуй Гидеона разоблачил мой обман. – Торн засмеялся. – Вот заносчивый наглец! Гидеон намеренно поцеловал тебя, чтобы навредить мне, положить конец моим проказам. Он отлично знал, что ты заметишь разницу.

«Неужели Гидеон прознал о происках Торна?»

– Я на Гидеона не сержусь. Аплодирую его изобретательности. Конечно, ты все разрушил своим поцелуем, приведшим к непристойностям, за которыми нас и застал мой отец. – Она усмехнулась. – Вероятно, это было просто наказанием, когда отец настоял на том, чтобы мы объявили о помолвке.