Вирджиния Хенли: Дерзкая пленница

— Вам нехорошо, мсье? — спросила хозяйка, серьезно встревожившись.

— Нет, просто я устал. Благодарю вас, мадам. Ги бросился на кровать, не раздеваясь. Лили его предала! Стоит ли ехать за ней после этого? Нет, ни за что! Ги метался и ворочался на кровати всю ночь, не зная, что предпринять. Ничего не придумав, он вернулся в Годстоун. Прибыв домой, Ги позвал к себе Рольфа и братьев.

— Я хочу объявить своим людям, что даю сто серебряных денье за голову Мортена.

— Ты сошел с ума! — вскричал Рольф.

— Вильгельм, — мрачно изрек Андре, — перебьет всех мужчин, женщин и детей в Годстоуне, а потом спалит его дотла. Ты же знаешь, как он мстит!

— Этот человек должен умереть. Мне слишком больно, а виноват в этом он!

— Нет, брат, виноват ты сам, и ты это знаешь! — резко бросил Николя.

Все замерли, боясь даже представить, что сейчас будет, но Ги уставился куда-то невидящими глазами, блуждая мыслями за много миль от Годстоуна. Он жаждал крови! Он найдет их обоих и убьет!

В эту ночь Ги опять не мог уснуть и напился до беспамятства. Наутро он встал в чудовищном настроении. Одна неделя сменялась другой… Ги по-прежнему пил и метался, как раненый зверь. Братья начали опасаться за его здоровье.

— Ему нужна женщина, — сказал Рольфу Андре, вернувшийся из Окстеда.

Тот угрюмо рассмеялся:

— За этот месяц он переспал со всеми телками старше четырнадцати лет. Излечить его может только одна женщина — Лили.

Мораг не удивилась, когда Ги, спрятав в карман гордость, пришел к ней. Женщины быстро разносили по деревне все слухи, проникавшие к ним из господских покоев, и она знала о каждом движении Ги; когда и с кем уехала Лили; кто из женщин спал с новым лордом. Знала Мораг и то, что ни одна из них не увлекла его. Она посмотрела на Ги из-под полуопущенных век. Вид у него был измученный. Но в глазах вспыхивали сполохи затаенного гнева. Он походил на хищника, выжидающего момент, чтобы броситься на свою жертву из засады. Мораг испугалась.

— Что вам угодно, милорд? — льстиво спросила она.

— Ответов! — свирепо бросил Ги.

— Вы же не верите в мою силу. Зачем же цепляться за соломинку? — спокойно возразила Мораг, надеясь, что ей не придется заниматься его неурядицами, но в то же время понимая, что надежда эта очень хрупкая.

— Берегись, женщина! — угрожающе крикнул Ги.

— Задавайте ваши вопросы.

— Почему? — вспыхнул он. — Почему она это сделала?

Мораг долго глядела на него, поражаясь мужской тупости. Ведь он прекрасно знает, почему, но не допускает мысли о том, что может быть хоть в чем-то виноват.

— Вы пожинаете плоды своих трудов, — только и сказала она.

— Я велю тебя убить! — прорычал Ги.

— Станет ли вам от этого легче?

Пытаясь усмирить свой нрав и успокоить раненую гордость, Ги напряженно спросил:

— Она когда-нибудь вернется?

— Приведите в порядок свой дом в Нормандии, милорд…

Ги неохотно протянул ей маленькую серебряную монетку.

— Я бы предпочла провизию, а не деньги, милорд.

Он изумился ее наглости.

— Если ты хочешь есть, съешь эту свою сороку! — гаркнул он.

Ги продолжал безумствовать, а совесть напоминала ему о дочерях. Нет, он не бросил их на произвол судьбы, как упрекала его жена в своем письме: в их распоряжении замок с множеством слуг, земля и крестьяне. Они живут вполне обеспеченно. Но он забыл об отцовском долге — это правда! И теперь исправит содеянное. Как только уберут урожай, он отправится в Нормандию и привезет детей в Годстоун. А жена может остаться в Нормандии, а может продать все и переехать в Лондон, ко двору Вильгельма. В Годстоуне же ноги ее не будет!

…А Лили одиноко жила в Беркхэмстеде. Правда, люди Робера наперебой ухаживали за ней, но Лили это тяготило. Она привыкла к тому, что ее всегда окружало много женщин. Здесь же, в Беркхэмстеде, Лили была лишена дамского общества — в покои графини де Мортен ее не допускали. Она понимала, что жена Робера и все придворные дамы прекрасно знают о ее существовании, но это скрывалось и замалчивалось.

К Лили часто заходил Анселен де Курси, хотя именно его ей хотелось бы видеть как можно реже. Если он заставал Лили одну, он старался убедить ее в необходимости совместными усилиями повлиять на Робера, чтобы тот добивался большей власти в королевстве.

— Почему Одо живет в Лондоне, как король, а Мортен сидит в этой стоячей заводи — Беркхэмстеде? Он брат короля и в отсутствие Вильгельма должен быть регентом. И нам место в столице, а не в этой Богом забытой дыре!