Рона Рэндалл - Надменный герцог

– Может быть.

– Значит, она меня не любила?

– Не говори так. – Я почувствовала, что девочка вот-вот расплачется, и решила отвлечь ее. – Пошли! – приказала я. – Помоги мне все убрать. Не забудь накрыть вешалки чехлами от моли. Господи, представляю, как ты веселилась, примеряя их!

Против воли она улыбнулась:

– Да! То есть вначале. Но сейчас мне уже не весело.

Заперев шкаф, я вручила ей подарки и сказала:

– А сейчас пойдем и посмотрим твою новую спальню. Она тебе понравится. И ты будешь рядом с нами.

С нами. С Гарри и со мной. С мужем и женой. С отцом и мачехой… Мысль о том, что я стала мачехой Пенелопы, пришлась мне по душе. Девочке очень нужна мать. Я решила при первой возможности поговорить о ней с мужем.

Возможность представилась в тот же вечер, после ужина. На скатертях ни единого пятнышка, серебро сияет, хрустальные бокалы сверкают. Все было безукоризненным, включая мою внешность. Я очень тщательно подобрала вечерний туалет, платье из переливчатой тафты. В зависимости от освещения оно казалось то бирюзовым, то синим. Плечи я оставила непокрытыми, из украшений надела только серьги и браслет с сапфирами. Я надеялась, что Гарри останется доволен моим внешним видом. Когда я спустилась вниз, он бросил на меня единственный взгляд, но я не поняла, одобряет он меня или нет и чем вообще заняты его мысли.

За ужином меня посетила грустная мысль. Что, если вся наша жизнь будет такой – скованной, официальной, без близости даже на словах? Мне так хотелось, чтобы он считал меня женщиной, а не просто собеседницей за столом и хозяйкой дома!

Я обрадовалась, когда он отпустил слуг, однако его первое замечание, когда мы остались одни, было типичным для него:

– Надеюсь, ты не считаешь все церемонии такими уж невыносимыми.

– Скоро привыкну.

– В этом я нисколько не сомневаюсь. Ты учишься семимильными шагами.

– Ты удивлен?

Он улыбнулся такой знакомой улыбкой:

– Между прочим, Оливия, сколько тебе лет?

– Почти двадцать.

– Такая молодая! – прошептал он. – Надеюсь, ты не пожалеешь о том, что вышла замуж за человека намного старше себя.

– Возраст здесь ни при чем. Важно, подходят ли люди друг другу.

– А мы, по-твоему, подходим?

– Скоро станет ясно.

– А если окажется, что мы друг другу не подходим?

Я не сумела ответить, сама мысль была мне невыносима. В глубине души я понимала, что никогда не расстанусь с надеждой завоевать его любовь. Ведь я его жена, по крайней мере, была ею одну ночь. Я часто вспоминала ту ночь, лелеяла воспоминания о ней, а он… скорее всего, он давно все забыл.

Ему подали портвейн, и я, подчиняясь этому неписаному сигналу, встала, намереваясь удалиться в гостиную, но он поспешно сказал:

– Прошу тебя, не уходи. Давай хотя бы поговорим. Если мы с тобой не будем разговаривать, как мы узнаем друг друга? До сих пор у нас почти не было возможности общаться. Светское лондонское общество – враг близости.

Он поднял свой бокал и медленно пошел вокруг стола. Придвинув стул, он сел вполоборота ко мне. Когда он поднял руку и прикоснулся ко мне, кровь во мне закипела. Я не хотела, чтобы меня так мучил человек, который не желает становиться по-настоящему моим мужем, и непроизвольно отстранилась.

– Извини, – сказал он. – Я забылся.

– Забываться не следует, – парировала я. – Особенно в твоем мире.

– Он стал и твоим, ты вступила в него. И не только в Лондоне, но и здесь, в замке. Ты затеваешь радикальные перемены.

– Да, я приказала переселить Пенелопу в другую комнату. Ты предоставил мне самой решать все вопросы, связанные с ней.

– А я и не возражаю. Пока она остается здесь, ты сохранишь за собой это право.

– Пока она остается… Что ты имеешь в виду?

Кажется, он пожалел о своих словах, потому что ответил уклончиво:

– Она скоро вырастет…

– А пока ей нужна мать. Ты не знаешь, а я знаю, как она тоскует по ней.

Он нахмурился. Мне показалось, что в его глазах мелькнула печаль, но он сказал лишь:

– Ты права… я не знал. – Потом он подарил мне свою ослепительную улыбку. – Значит, ты стала для нее мачехой. Я очень признателен тебе.

– Мачеха не то, что родная мать, – возразила я, надеясь, что он удовлетворит мое любопытство.

Но он переменил тему:

– Я слышал также, что ты уволила горничную.

– Да. Мы с миссис Гарни решили, что она должна уйти. Откуда ты узнал?

– От старшего лакея. Он докладывает мне обо всем, что происходит в замке.

– Ты сам не возражал бы против увольнения Алисы, если бы узнал причину.