Конни Мейсон: Пленница Быстрого Ветра

— Я люблю тебя, Воробышек, и всегда любил. Даже когда та была похожа на костлявую оборванку с тусклыми волосами и грязным лицом. Может быть, с твоей помощью я научусь доверять людям с белой кожей и жить с ними в мире.

— О, Райдер! — она закинула руки ему на шею, осыпая градом поцелуев его лицо, подбородок, нос, все, до чего только могла дотянуться. — И я всегда тебя любила. И если ты хочешь жить в деревне Красного Облака, я не стану возражать. Пока мы вместе, я счастлива.

Райдер прижал ее к себе, сознавая, насколько дорога ему эта женщина, и удивляясь, что ради нее он собирается пожертвовать той жизнью, к которой привык.

— Я должен найти свой путь в мир белых, Ханна. Как бы я не восхищался индейцами, как бы глубоко не сочувствовал им и не осуждал несправедливость, которую творят с ними белые люди, я не могу оставаться. Твоя жизнь для меня слишком драгоценна, чтобы подвергать ее опасности. Белые слишком многочисленны. Когда-нибудь индейцев заставят жить в резервациях, а это не та жизнь, о которой я мечтаю для своих детей. Однако, я смогу помочь индейскому народу, и мне при этом не придется убивать или получать раны в сражениях. Губернатор согласился на мое освобождение из тюрьмы с условием, что я стану посредником в переговорах о мире с сиу и чейенами. Я буду честно защищать интересы моего народа. У всех индейцев будет кров и пища, чтобы пережить зиму, и защитник, который умел бы отстаивать их права.

Глаза Ханны заблестели.

— Твой ребенок будет тобой гордиться.

Райдер так долго смотрел на Ханну, что она почувствовала, как у нее начинают жарко пылать щеки. Неужели она до сих пор неверно думала о Райдере? Он не хочет ребенка? Они раньше никогда не говорили о детях.

— Ты носишь моего ребенка? — голос у него сел от волнения, а от того, что он сказал затем, душа у Ханны ушла в пятки. — И ты поехала с Гил мором, зная, что беременна от меня?

Во рту у нее пересохло.

— Я никогда без нужды не подвергла бы опасности твое дитя, Райдер, и я никогда не позволяла Тренту дотронуться до меня. Разве ты не понимаешь? Я все делала ради твоего спасения. Сколько же раз мне повторять это, чтобы ты наконец мне поверил?

— Я верю тебе, Воробышек. Я вел себя, как глупый ревнивец, не понимая, что ты никогда не уехала бы с Гилмором без причины. Страшно подумать, что могло бы случиться с тобой и с ребенком.

— У Трента было много недостатков, но я уверена, он никогда не причинил бы мне зла. Возможно, он пришел бы в ярость, но я верю, по-своему Трент дорожил мной. Я никогда не желала ему смерти или же смерти тем людям, что сопровождали нас в форт. Неужели никогда не кончится эта бессмысленная бойня?

Она начала тихо всхлипывать, и Райдер обнял ее, радуясь, что может утешать жену, прижимая к своему сердцу.

— Не знаю, когда и как все это кончится, но я собираюсь сделать все возможное для индейской стороны. Скоро мы с тобой уедем из деревни Красного Облака. Меня ждет губернатор, чтобы ввести в курс дела. Надеюсь, ты не против пожить у Эбби и Зака, пока не будет построен наш собственный дом?

— Главное, чтобы мы были вместе.

Рука Райдера скльзнула вниз по ее животу. Искренняя радость отразилась на его лице.

— Я не ожидал. Еще совсем недавно я был уверен, что погибну, сражаясь с бледнолицыми, но, встретив тебя, я стал мечтать о другой жизни, в которой у меня были бы жена и дети, и не просто жена, а жена с огненными волосами и зелеными глазами! Теперь, с твоей помощью, мой талисман, мечты становятся реальностью. Я люблю тебя, Ханна, и люблю нашего ребенка.

Слова Райдера успокоили Ханну и сняли тревогу, в которой она пребывала, не зная, что скажет Райдер, узнав о ребенке. Он хочет ребенка! Он его любит. Все остальное неважно.

Райдер поцеловал жену с такой нежностью, что ей захотелось заплакать. Поцелуй был долгим, кровь в жилах вскипала от страсти. Когда он прервал поцелуй, слабый крик возражения сорвался с губ Ханны.

— Я хочу любить тебя, моя дорогая, но не могу, пока не улажено это дело между мной и Сломанным Носом. Койот уже, должно быть, созвал Совет. Мне надо идти.

— Не нравится мне все это, Райдер. Сломанный Нос коварен. Он станет лгать, придумывая, как оказался в моем вигваме. Скажет, я его приглашала. У тебя был такой страшный вид, когда он принялся намекать, будто я сама зазвала его. Я… я испугалась, вдруг ты поверишь.

— Никогда! Теперь я слишком хорошо тебя знаю и начинаю понимать, каким дураком был, не доверяя прежде. Я страшно рассердился, ты права, когда Сломанный Нос осмелился заявить, будто ты приглашала его разделить с ним ложе! Никто в Совете ему не поверит.