Дениз Робинс: Обреченная невеста

В округе было тихо, а над лесом стоял туман. Певерил нашел кресло с высокой спинкой, на котором когда-то сидела Флер. Он почти видел ее и вспомнил ее печаль из-за ужасного наказания мстительного мужа, обидевшего ее, когда ей нужны были забота и любовь.

Певерил надеялся, что, став мужем Флер, отдаст ей всю свою любовь и преданность. К сожалению, теперь этого не будет. Внизу, на белой лужайке, он сделает что сможет, но это будет нечестная дуэль.

Певерил упал на колени и склонил голову на руки.

– О, Флер, любимая, как тяжело покидать тебя сейчас, – вздохнул он.

Было очень холодно. Он пошел к окну, но на полпути почувствовал, что у него слипаются глаза, и сон победил его.

Он проснулся от щелканья замка. Айвор и эксперт пришли за ним.

Над Кедлингтоном поднимался рассвет.

Замок Кедлингтон возвышался над утренним туманом. Легкий ветерок закрыл небо тучами. Лес еще спал, но долина уже просыпалась. Коровы недовольно мычали, протестуя против жестокости человека.

Барон Кедлингтон стоял со своими секундантами и доктором Барнстэйнлом, у которого в руке был черный саквояж. Доктору не нравилось все это, так как он был тихим деревенским врачом и впервые присутствовал на дуэли.

А Чевиот чувствовал себя прекрасно и постоянно улыбался. Одет он был в рубаху и шелковые штаны.

Закатав до локтя оба рукава и увидев стройную фигуру молодого художника, двигающуюся к нему, он продолжал улыбаться, но его глаза сузились. Певерил подошел и поклонился. Он был бледен, но не выказал ни страха, ни смущения. Дензил Чевиот столь же любезно ответил поклоном. Легкое чувство восхищения слегка тронуло его сердце: он, барон Чевиот, стал бы сражаться, только будучи уверенным в победе.

Айвор принес шпаги. Эксперт и один молодой джентльмен представились Певерилу как секунданты. Юноша тоже закатал рукава, но слегка вздрогнул, когда ветер коснулся его волос. Солнце осветило лужайку: первый признак конца горькой зимы. Как странно, подумал Певерил, что это происходит накануне свадьбы Ее Величества. Сегодня Лондон лихорадочно готовится к церемонии, и это так не вязалось с его тяжелым положением, что он помолился за счастье Ее Величества. Затем он стал думать лишь о Флер. Тихо вздохнул и осмотрел протянутую ему шпагу.

Один из секундантов шепотом спросил доктора Барнстэйнла:

– Вы знаете из-за чего они дерутся? Я не имею ни малейшего понятия.

– Я также, – шепнул тот в ответ, – кроме того, что затронута честь барона и бывшей леди Чевиот. Их брак был недавно аннулирован. И потом, – добавил он, – я знаю, что Певерил Марш – художник и понятия не имеет о дуэлях. Барон Чевиот убьет его.

– Может быть, Господь сжалится над ним, – пробормотал секундант.

Этот молодой джентльмен был маркизом де ла Поэ. Он взял в руки ситуацию и зачитал двум противникам правила, поставив их друг против друга со шпагами острием вниз. Певерил мрачно подумал, что хотел бы получить хотя бы один удар или хотя бы услышать звон шпаг, прежде чем его обезоружат. Но когда маркиз спросил, готовы ли противники, Певерил храбро ответил: «Да». Маркиз резко сказал:

– Начинаем, господа.

Барон сразу же мягким движением выбил шпагу из рук Певерила и рассмеялся.

– Подбери ее.

Певерил покраснел от стыда, подобрал шпагу и бросился на противника.

– За нее, – отчаянно крикнул он.

– Глупо, – сказал барон и снова выбил шпагу мягким движением, но по руке Певерила заструилась кровь. – Что теперь? – усмехнулся он.

Сердце Певерила колотилось, но, несмотря на кровь, стекающую по руке, снова взял в руки шпагу.

Его следующие движения были более быстрыми, и две шпаги зазвенели, что несколько удивило Чевиота, Но долго это продолжаться не могло. Доктор Барнстэйнл протестующим голосом воскликнул:

– Боже, это нечестно, это убийство!

– Я все равно убью его, – сказал Чевиот. Певерил еще раз был ранен в плечо, но опять встал и крикнул:

– Продолжим! Защищайтесь, ваша светлость!

С глубоким восхищением Дензил снова сделал выпад, и кончик его шпаги коснулся правой руки Певерила. В третий и, очевидно, последний раз он выронил шпагу, едва не упав, но секунданты поддержали его.

– Пустите меня, – пробормотал он, – если нужно, я буду сражаться левой.

– Тогда сражайся и умри, – сказал Чевиот, которому уже надоела эта игра.

Но в этот момент тишина лужайки была нарушена мужским окриком:

– Стой!

На лужайке появились три человека: один высокий, в пальто, другой пониже, а третьей была женщина с закрытым вуалью лицом.