Стефани Лоуренс: Нелегкая победа

Эм внимательно посмотрела на Люсинду, затем презрительно фыркнула.

— Не удивляюсь. Эта Кора всегда думала только о собственной выгоде.

— Когда мне было шестнадцать, они договорились о браке с владельцем другой фабрики, неким мистером Оглби.

— Ух! — Хетер подняла глаза от супа, театрально содрогнулась и радостно сообщила: — Ужасный старик, похожий на жабу. К счастью, мой папа услышал об этом — Люсинда приходила к нам давать мне уроки — и сам женился на Люсинде.

Поучаствовав в разговоре, Хетер вернулась к супу.

Люсинда нежно улыбнулась.

— Действительно, Чарльз стал моим спасителем. Я только недавно узнала, что он откупился от моих родственников, чтобы жениться на мне. Он никогда об этом не говорил.

Эм одобрительно хмыкнула.

— Рада слышать, что в этой стране еще встречаются джентльмены. Итак, вы стали миссис Бэббакум и жили в… Грейндже, не так ли?

— Правильно. — Хетер наконец покончила с супом. Люсинда отвлеклась от разговора, чтобы взять с блюда, предложенного Фергюсом, кусок рыбы. — Чарльз казался мне вначале состоятельным джентльменом с довольно скромным поместьем. В действительности же он владел большой сетью гостиниц по всей стране. Был очень богат, но предпочитал тихую жизнь. Когда мы поженились, ему было около пятидесяти. Когда я стала старше, он рассказал мне обо всех своих финансовых делах и научил управлять ими. Последние несколько лет он сильно болел, и смертный час явился для него облегчением. Благодаря предусмотрительности Чарльза, я еще при его жизни смогла выполнять за него большую часть работы.

Люсинда подняла глаза и обнаружила, что хозяйка пристально смотрит на нее.

— Кто же теперь владеет гостиницами?

— Мы: Хетер и я, — улыбнулась Люсинда. — Грейндж, конечно, перешел к племяннику Чарльза — Мортимеру Бэббакуму, но личное состояние не относится к майорату (Майорат — система наследования, при которой имущество переходит к старшему в роде).

Эм откинулась на спинку стула и посмотрела на Люсинду с откровенным одобрением.

— Так вот почему вы здесь: вы владеете гостиницей в Ньюмаркете?

Люсинда кивнула.

— После того как было прочитано завещание, Мортимер попросил нас освободить Грейндж в течение недели.

— Подлец! — возмутилась Эм. — Как можно так обращаться со скорбящей вдовой!

— Ну что вы, — остановила ее Люсинда, — я сама пообещала покинуть Грейндж, когда он пожелает… хотя и не думала, что он будет так спешить. Он никогда раньше даже не приезжал.

— Итак, можно сказать, что вы оказались босиком на снегу? — пришла в ярость Эм. Хетер хихикнула.

— На самом деле все обернулось очень удачно.

— Действительно, — согласилась Люсинда, отодвигая свою тарелку. — Поскольку ничего заранее не было организовано, мы решили удалиться в одну из наших гостиниц неподалеку от Грейнджа, где нас не знали. Оказавшись там, я поняла, что гостиница приносит гораздо больше дохода, чем указывалось в счетах, представленных нашим агентом. Мистер Скругторп был новым человеком, назначенным несколькими месяцами ранее вместо умершего мистера Мэтьюса, нашего старого агента. — Люсинда неодобрительно посмотрела на бисквит, который Фергюс поставил перед ней. — К несчастью, Чарльз встречался со Скругторпом в тот день, когда у него был сильный приступ, и мне пришлось уехать с Хетер в город за лекарствами. Короче говоря, Скругторп подделал счета. Я вызвала его и уволила.

Подняв глаза на хозяйку, Люсинда улыбнулась.

— После этого мы с Хетер решили, что путешествие по стране и знакомство с нашими гостиницами — чудесный способ провести год траура. Чарльз наверняка одобрил бы такое предприятие.

Эм снова фыркнула — на этот раз в знак одобрения здравого смысла Чарльза.

— Мне кажется, мисс, ваш отец был очень талантливым человеком.

— Да, он был прелесть. — Лицо Хетер омрачилось, она быстро замигала и опустила глаза.

— Я назначила нового агента — мистера Мавверли. — Люсинда постаралась сгладить неловкость момента. — Несмотря на молодость, он очень квалифицирован.

— И испытывает благоговейный страх перед Люсиндой, — сообщила Хетер, накладывая себе вторую порцию бисквита, пропитанного вином и залитого сбитыми сливками.

— Так и должно быть, — ответила Эм. — Ну, мисс Гиффорд, ваши родители могли бы гордиться вами. Знающая и богатая леди с независимым характером во сколько… двадцать шесть лет?

— Двадцать восемь. — Улыбка Люсинды получилась несколько кривой. Бывали дни, такие, как сегодня, когда она вдруг начинала спрашивать себя, не прошла ли жизнь мимо нее.