Кристина Додд: Мой верный рыцарь

Что было хуже всего, она тосковала по нему. Ей хотелось поговорить с кем-то, кто бы понимал ее и дорожил тем же, чем и она.

Нет, поправила она себя. Ей только казалось, что ему дорого то же, что и ей, ведь позволил же он Филиппе уехать с мужем, потому что боялся потерять свои владения. И свою семью, упрекал ее внутренний голос. Дэвид беспокоился о Бертраде. Он хотел для нее безопасности и всем ради этого готов был пожертвовать. Но он хотел и ее уберечь, нехотя признавала Элисон. Он сделал для этого все: увез ее в Рэдклифф, укрепил свой замок, защищал ее даже тогда, когда она отказалась разделить с ним ложе.

Так что, может быть, у него были оправдания.

Но когда она вспоминала шрамы Филиппы, ее мучения, ее страх, когда она вспоминала о маленькой девочке, плакавшей о своей маме, у нее не находилось для него оправданий, и она хотела сделать что-нибудь, чтобы изменить обстоятельства.

Она услышала за собой медленные шаркающие шаги и стук костыля. Это был сэр Уолтер.

– Не нужно было заходить так далеко, – упрекнула она его. – И вам нельзя спускаться по лестнице.

– Я прошел только немного. Я не мог больше сидеть в замке, и Айво вынес меня на воздух. – Кровоподтеки исчезли, но шрамы бороздили его лицо красными и белыми полосами, передвигался он с большим трудом.

Он взглянул на дорогу, на исчезавшую вдали фигуру Эдлин.

– Мы будем по ней скучать, а, миледи?

– Ужасно.

Он потянул ее за руку.

– Вернемся. Я все еще не уверен, что герцог Фрэмлингфордский не станет вам мстить, так что вам лучше уйти с этого открытого места.

Ей не хотелось уходить, но она знала, что он прав. Осберн, конечно, не простит ей ее поступок и когда-нибудь вернется, чтобы отомстить.

Но сначала он покончит с Филиппой.

Она тихонько всхлипнула, но сэр Уолтер услышал.

– Помогите мне, миледи. Я не думал, что так быстро устану.

He глядя, она взяла его под руку и помогла войти во внутренний двор. Душившие ее слезы отступили. Постоянно испытывать боль невозможно. Оказав помощь сэру Уолтеру, она испытала облегчение.

Все-таки она еще может кому-то помочь!

Сэр Уолтер что-то говорил, и она с усилием прислушалась к его словам.

– Я уже не тот, миледи. Я больше не ходок, и мне никогда уже не воевать. И не только одно это. Я ослабел и духом. Вы были правы, опасаясь герцога, и я должен был бы вас послушать и выполнить свой долг, вместо того чтобы поучать вас.

Он тяжело дышал, и она поняла, что его жалоба была не просто предлогом, чтобы увести ее за стены замка. Ему на самом деле нужен был отдых. Она оглянулась вокруг, и ожидавший поблизости Айво подкатил к ним обрубок дерева, чтобы сэр Уолтер мог сесть.

Она улыбнулась этому гиганту, так беззаветно ей преданному. Жаль, что не все мужчины на это способны. Сэр Уолтер должен был оказаться на пороге смерти, чтобы осознать, что женщина иногда может знать больше мужчины, а Дэвид… Дэвид не хотел ее понять и поэтому потерял ее.

Они с Айво помогли сэру Уолтеру сесть, поддерживая его под руки. Глядя себе под ноги, сэр Уолтер мужественно сказал:

– Если вы найдете себе другого управляющего, миледи, я не обижусь, но вам никогда не найти такого, кто был бы предан вам, как я.

Понимая теперь причины его переживаний, она поспешила разуверить его:

– Сэр Уолтер, если вы думаете, что я стану искать другого человека, чтобы поручить ему Джордж Кросс, вы плохо меня знаете. Пусть вы не можете воевать, но вы знаете людей и хозяйство, наемники и стражники вам преданы.

У меня нет времени подготовить себе другого управляющего, особенно теперь, когда у меня годовалая дочь и… – она посмотрела ему прямо в глаза, – …я рожу в конце зимы.

Он улыбнулся. После нападения у него осталось мало зубов, и рот был перекошен, но она увидела в его глазах радость.

– Это большое благо, миледи, и я счастлив, что у ребенка есть отец.

При воспоминании о замужестве лицо ее болезненно дрогнуло.

– Я не имел в виду ничего дурного, – прибавил он быстро. – Ваша привязанность к сэру Дэвиду внушала мне сомнения, а мне следовало бы понять и оценить вашу мудрость.

– Мудрость! – горько усмехнулась она.

– Ваши поступки всегда были благоразумны и тщательно обдуманы.

– Мне тоже так казалось.

– Даже то, что вы увезли от мужа леди, Филиппу.

– Так вы теперь это одобряете?

– И если вы подумаете хорошенько, вы поймете, что и горевать вам о ее потере не приходится.

Она отпрянула, но он удержал ее за руку.

– Вы ничего не могли поделать. Никто не мог ничего поделать. Жена принадлежит мужу, и вы всегда знали, что он когда-нибудь вернет ее себе.