Бренда Джойс: Пламенный вихрь

— Дерек Брэг, сейчас же прекрати! — Голос Миранды перекрыл все остальные звуки.

Как будто по мановению волшебной палочки, лежавший теперь на Бретте мужчина расслабился и через мгновение уже стоял на ногах, помогая Бретту подняться Тяжело дыша, Дерек посмотрел на жену:

— Миранда…

— Ты что, с ума сошел? — гневно спросила она.

Бретт едва разглядел эту крошечную черноволосую, очень рассерженную женщину. Он видел только Сторм, свою великолепную Сторм. Она стояла совершенно неподвижно, широко раскрыв огромные синие глаза. Ее чуть приоткрытые губы дрожали. Бретт шагнул к ней, забыв обо всем и обо всех на свете. Она не двинулась с места. Их взгляды встретились.

— Сторм, — хрипло прошептал он. Она приоткрыла рот, словно пытаясь что-то сказать, но не издала ни звука, только глотнула, словно у нее застрял комок в горле. Он обхватил ее плечи ладонями и притянул к себе. Она не сопротивлялась. Мгновение она не двигалась, почти касаясь лицом его груди. Он сжал ее крепче, изо всех сил прижимая к себе, и она расслабилась. Из ее груди вырвался глубокий горловой стон.

— Мне следовало бы убить тебя, — хрипло сказал он. — Боже, ведь тебя могли убить, Сторм, черт побери. Почему ты не хотела в меня поверить?

Она вся содрогнулась. Он почувствовал сквозь рубашку влагу, и понял, что она плачет.

— Я не думала, что ты приедешь, — прошептала она. — Я думала, ты отказался от меня.

— Никогда, — с жаром ответил он, прижимая ее плотнее к себе, поглаживая по волосам, касаясь губами ее виска. — Никогда! Боже… Я… — Внезапно он оторвал ее от себя, и в его глазах засверкали молнии: — Где Диего? Он здесь? Если он здесь, я убью его. — Увидев, как широко раскрылись ее глаза, он схватил ее за подбородок: — Он тебя трогал? Отвечай, черт побери!

Она вырвалась.

— Так тебе и надо! — внезапно взъярилась она. — Как ты смеешь! Как ты смеешь… — Она не могла говорить от бешенства.

— Только скажи мне, — хрипло потребовал он. — Где этот сукин сын?

— Мертв, — выплюнула она.

Он уставился на нее и, чувствуя наступившее заинтересованно-напряженное молчание, окинул взглядом лица окружающих, старающихся не упустить ни единого движения и звука, потом схватил ее за руку и, хотя она пробовала упираться, открыл первую попавшуюся дверь, затащил ее в комнату и захлопнул дверь за собой. Через дверь он слышал, как маленькая женщина предупреждающе сказала:

— Дерек!

Это оказалась гостиная. В камине горел огонь. Сторм отодвинулась от него и стояла, уставившись в огонь; она вся дрожала. Бретт не сводил глаз с ее спины.

— Рассказывай!

Она резко повернулась к нему:

— Он хотел меня изнасиловать. Я застрелила его.

— Боже, — выдохнул он; вея кровь отхлынула от его лица. Он быстро шагнул к ней. Она было попятилась, но остановилась из-за жара пылавшего за ее спиной камина. Бретт стоял в шаге от Сторм, вглядываясь в ее лицо. Как снова завоевать ее? Как?

— Сторм, — проговорил он, безуспешно пытаясь справиться со своим голосом, — никогда, никогда больше этого не делай. Тебя могли убить, изнасиловать. Проклятие! Неужели ты ничего не соображаешь? Неужели…

— Почему ты решил приехать?

Ее сердце болезненно сжималось. Ей хотелось броситься в его объятия — простить, сделать своим навсегда. Она — могла это сделать, точно знала, что могла. Раз он приехал за ней, значит, она ему не совсем безразлична, и это хорошее начало. Она добьется, чтобы он полюбил ее.

Он помолчал, потом произнес со смесью сожаления и насмешки:

— А ты разве не знаешь?

— Тебе надоела София, — вспыхнула Сторм. — Две недели в ее постели… — Голос ее прервался. В ее собственной постели он провел меньше двух недель! От этой мысли ей стало так обидно, что она отвернулась, ничего не видя перед собой.

— Дурочка, — рассмеялся он, и не успела она опомниться, как он обнял ее сзади и прижался щекой к ее виску, — Слушай внимательно, Сторм. София — это сука в течке. Она с детства развлекалась с мужчинами, копия своей матери, лишившей меня целомудрия, когда мне еще не было шестнадцати. В ту ночь София подсыпала лауданума мне в бренди. Я проснулся в ее постели, но попал туда не по своей воле. Я терпеть не могу Софию. Ни одна женщина меня не влечет, кроме тебя, клянусь. — Он произнес это твердо, почти командным тоном.

Ее била дрожь.

— Я… я не могу поверить, что она способна на такое.

— Значит, ты готова поверить, что я предпочел Софию тебе? Боже милостивый! Да ведь наши отношения — исключительные, такая редкость! Сторм, я… — Он смолк, проклиная себя.