Если не считать камеристки, которая каждый раз ждала ее у воды с полотенцем наготове, Александра совершала свое ежедневное утреннее купание в совершенном одиночестве, как, впрочем, почти все в своей жизни.
– Боже мой, миледи! – Служанка помогла ей освободиться от мокрого купального костюма и быстро соорудила экзотический розовый тюрбан на ее голове, полностью скрывший влажные от воды волосы. – Сегодня вы две минуты пробыли под водой. Я уж думала, что на этот раз вы непременно утонете. И кто бы тогда доложил новости его сиятельству? Уж точно не я, право слово.
Александра отняла от лица полотенце.
– Папа сегодня опять не в духе?
– Я слышала, как его сиятельство напустился на какого-то молодого человека и спуску ему не давал. Наживет он себе апоплексический удар, миледи, как пить дать.
– У нас посетители? Так рано?
– Вот именно. Думаю, несчастный джентльмен уже жалеет, что пришел.
Александра мысленно взмолилась, чтобы это не оказался кто-нибудь из музея или еще один газетный репортер. Получив престижную должность в музее, она, сама того не желая, стала объектом неусыпного внимания журналистов, и поэтому теперь, поплотнее запахнув капот, поспешила поскорее покинуть оранжерею.
Лондонский особняк лорда Уэра выглядел величественным и неприступным. Ровный ряд высоких окон, украшая белокаменный фасад, придавал дому строгий вид. Высокая чугунная ограда отделяла обиталище лорда от улицы. Даже пруд и оранжерея – предмет неустанных забот Александры – не могли смягчить сурового вида сада, от которого так и веяло холодом.
Александра решила не ждать, пока высохнут волосы: критически взглянув на себя в зеркало, она не стала ничего делать с ними и ограничилась лишь тем, что стянула их лентой. Черная лента неплохо гармонировала с повседневным, ничем не примечательным платьем, как, впрочем, и все предметы ее гардероба.
Переведя взгляд со своего отражения на кровать с пологом, этот символ мавзолея, в котором навеки запечатана ее жизнь, Александра глубоко вздохнула. Отец хотел бы вновь поехать в Египет в следующем году, и какая-то часть ее существа испытывала радость оттого, что ему пока не удалось создать консорциум для финансирования экспедиции. Александре не хотелось оставлять музей, чтобы последовать за ним; по крайней мере не сейчас, когда ей необходимо вступить в борьбу, чтобы защитить себя и восстановить свою репутацию.
Проведя большую часть ночи за разбором своих записей, Александра была потрясена ужасным открытием: все похищенные или подмененные ценности в музее связаны с ней, и это бросало на нее тень подозрения. Теперь ей крайне нужен союзник в совете попечителей, но не отец, а кто-то другой. Все, на что она может рассчитывать, – собственная способность мыслить и анализировать факты. Вместо того чтобы впадать в панику, ей следует встретиться с теми членами совета, которые поддержали ее кандидатуру, когда шла речь о предоставлении ей должности в музее. Возможно, они войдут в ее положение и согласятся выслушать. Отец назвал бы подобный маневр интриганством, для нее же это жест отчаяния.
Александра собралась с мыслями и встряхнулась. «Для женщины, которая изучает свое отражение в зеркале, у меня слишком рассеянный взгляд, – решила она. – Что же увидел Кристофер, когда взглянул на меня вчера в музее?»
Когда-то она взяла за правило не слишком часто смотреться в зеркало, чтобы не расстраиваться лишний раз. В ее внешности не было ничего запоминающегося; даже волосы какие-то светло-коричневые, ничем не примечательные. Узкий корсет в сочетании с широким кринолином современной манере одеваться – делали фигуру Александры длинной и сухопарой. Она никогда не замечала, чтобы мужчины обращали на нее внимание.
На мгновение ее охватил гнев и живот свело судорогой. Как назло, исключение составлял разве что Ричард Атлер – он так старательно изображал галантного кавалера, что подчас это становилось просто смешным. И вообще, Ричард не в счет, ведь они выросли вместе, он ей как брат, и даже мысль о физической близости с ним отдавала кровосмесительством.
Выйдя из задумчивости, Александра поймала в зеркале встревоженный взгляд своей камеристки.
– Не надо на меня так смотреть, как будто ты только что опустила меня в могилу. На свете есть вещи и похуже, чем остаться навсегда в одиночестве.
– Я не слепая, миледи. Вы опять не ложились всю ночь – так недолго и заболеть. – Служанка застегнула на шее своей хозяйки медальон, который накануне стал причиной вспышки гнева лорда Уэра. Александра привычным жестом спрятала серебряную вещицу за корсаж. – Я ведь почти с самого вашего рождения с вами, мне ли не знать, когда вас что-то тревожит.
Читать дальше