Конни Мейсон: Недотрога

Как ни была она рассержена все-таки успела заметить, что он был одет в подштанники, а значит не дошел до полного бесстыдства. Обнаженная, влажная грудь Тэннера была освещена мерцающим светом лампы; Эшли не хотелось на него смотреть, но она не могла отвести глаз. Темные волосы покрывали середину его груди и сходились на его плоском животе в треугольник, частично скрытый поясом подштанников… Сейчас она впервые в жизни своими глазами видела, что происходит с мужчиной в момент возбуждения.

За этой мыслью последовала другая. Интересно, почему мятежник так возбудился? Ведь он ее ненавидят, разве не так? Эшли не особенно разбиралась в мужской анатомии, но все же знала, что подобная реакция у мужчины вызывается желанием. Ее тетушка в свое время прямо и сухо поведала ей факты природы, чтобы племянница знала, как себя защищать в случае необходимости.

Тэннер уловил направление ее взгляда и насмешливо хмыкнул. Надо же, оказывается, малютка янки не настолько бесчувственна! Она так разглядывала определенную часть его тела, что у Тэннера все сразу затвердело. Он вспомнил, как хвастался шерифу Бэрдсли, что ни за какие деньги не согласится переспать с янки, но теперь готов был изменить свое решение. Алкоголь тоже способствовал этому. Если надменная янки его хочет, так и быть, он ее порадует, но только после того, как она сама попросит. Кто знает, может, она привыкла быть с мужчиной и теперь так страдает от его отсутствия, что готова воспользоваться услугами ненавистного мятежника? Тэннер широко улыбнулся, предвкушая, как янки будет унижаться перед ним.

Эшли залилась краской и подняла глаза к потолку. Ах, мерзавец, думала она, ведь он наслаждается моим смущением, ни за что на свете она не даст ему понять, что при одном взгляде на него у нее внутри все тает. И что за дурацкие мысли ей приходят в голову! Спать с мятежником – еще чего не хватало! Только бы дождаться конца путешествия. Тогда она сможет, наконец, отделаться от надменного мятежника.

– Ну что ж, Янки, – произнес Тэннер. – Если ты уже кончила пялиться на меня, я, пожалуй, лягу.

Эшли судорожно сглотнула, как будто ей не хватало воздуха.

– Я ни на кого не пялилась.

Он улыбнулся.

– Как скажешь. Спокойной ночи, Янки. – Он лег поверх одеяла, положив под голову седельную сумку.

Эшли прикрутила фитиль лампы и повернулась спиной к этому бессовестному дьяволу. В фургоне было абсолютно темно, и Эшли даже подумала, не лечь ли ей прямо в одежде, чтобы иметь дополнительную защиту от мятежника. От корсета она отказалась еще в первые дни этого трудного путешествия и часто жалела, что не носит брюки. Тем не менее, ложиться в заляпанном грязью платье не хотелось, в темноте она нашла ночную рубашку, накинула ее сверху и под ее прикрытием разделась.

Внезапная вспышка молнии осветила фигуру Эшли, когда она стояла на коленях около своей постели и расчесывала волосы. У Тэннера перехватило дыхание, и он замер. Эшли вскрикнула и застыла, занеся гребень над блестящими волосами. Ее лицо в насыщенном электричеством воздухе казалось особенно красивым. Это зрелище заворожило Тэннера, пробудило в нем чувства, которые он считал навсегда похороненными, он впервые за много лет ощутил себя живым человеком. Тэннер был в смятении от наплыва чувств, от того, что ведет себя не так, как обычно.

– Это всего лишь молния, Янки, – тихо проговорил он. – Здесь тебе ничего не грозит.

Он сел, стесняясь жгучего желания, которое вызвала в нем эта учительница-северянка и не в силах совладать с собой.

Эшли вздрогнула. Неужели этот мягкий голос принадлежал суровому и ожесточенному мятежнику, который женился на ней за деньги?

– Я… я не испугалась. Меня притягивает молния.

– А меня притягиваете вы, миссис Мактэвиш. – Эшли насторожилась. – Тебя так раздражает эта фамилия? Мы ведь женаты, ты помнишь? Все по закону. – Тэннер притянул ее к себе и посадил на колени. Она почувствовала, как он возбужден, и попыталась встать. Но он держал ее в железных объятиях и не выпускал.

– Пусти меня, Мятежник! Мы так не договаривались.

– И так тоже не договаривались, – прошептал он, обняв ее за шею, и приблизил к ней губы. Боже мой! В трезвом виде он бы на это не осмелился.

Ее губы были сладкими, слаще всего на свете. Поцелуй стал настойчивым, Тэннер раздвигал языком ее губы. Она сопротивлялась, но тщетно мужчина был настроен решительно. Он упивался ею. От его поцелуя у Эшли кружилась голова, и она не понимала, что происходит.