Джулия Грайс: Изумрудное пламя

– Ты выглядишь словно маленькая стрела, Сюзанна, – сказал он задумчиво. – У тебя тоненькие ручки. Ты можешь покрутить кистью, девочка?

– Я… я не знаю.

– Покрути кистью, – приказал он. – Если ты сможешь это сделать, веревка соскользнет с руки.

Пока Сюзанна пробовала провернуть руку в веревочной петле, все напряженно наблюдали за ней. Девочка работала сосредоточенно, поджав губы. Один раз она вскрикнула от боли. Эмеральда подумала о той малышке, которую увидела в Сент-Луисе, цепляющуюся за мамину юбку. Как давно это было! И вот теперь от пятилетнего ребенка зависит жизнь взрослых людей.

Сюзанна без устали крутила рукой, морщась от боли, а Кальф все надрывался…

Эмеральде хотелось заткнуть уши. «Прошу тебя, Господи, – молилась она, – пожалуйста, помоги нам. Помоги нам всем!»

Одинокий Волк подошел к реке с севера от эмигрантов, как и рассчитывал.

Он долго и жадно пил, пока не напился, затем сам окунулся в прохладную воду. Наполнив кожаный мешок для воды, он пошел вдоль берега к каравану.

Без умолку трещали сороки, жужжали насекомые. Солнце садилось.

Скоро, думал Одинокий Волк, он найдет того белого человека, которого преследовал так долго. До рассвета он подождет в засаде. И тогда он нападет, сделав то, что должен сделать. Он будет действовать быстро, и у него будет много удачных попаданий. Может, он возьмет заложников…

Образ Зеленоглазой Женщины вновь возник перед ним, и он почувствовал возбуждение, которое становилось все сильнее. Душа его пела, как флейта. Он чувствовал то же, что всегда на охоте, когда добыча была близка. Напряжение. Волнение. Упорство.

И тут он увидел двоих мужчин в клубах белой пыли. Одинокий Волк спрятался за ствол тополя, машинально вытащив из кожаного чехла свое старинное ружье, достал порох и дробь. Их было только двое, и они вели с собой еще четверых лошадей. Все лошади были тяжело нагружены.

Мужчины ехали не спеша. Похоже, что они спорили о чем-то. Один из них, бородатый, отчаянно жестикулировал. Другой, выше и тоньше, сердито смотрел на него.

Лошади тоже медлили, как и всадники. Бородатый, вероятно, собирался вернуться в лагерь. «Что он там забыл?» – подумал Одинокий Волк. Его любимое ружье?

Одинокий Волк поднял свое ружье, оглядывая лошадей. Они выглядели неплохо, немного ослабевшие, но хороший отдых исправит дело. А ему нужна лошадь.

Зарядив ружье, он положил запасную пулю в рот. Если пуля будет во рту, он успеет выстрелить и перезарядить ружье на полном, скаку.

Он навел ружье на бородатого, который все еще старался что-то доказать своему приятелю. С удовольствием он наблюдал, как бородач упал в седле навзничь и конь понес его, уже мертвого. Он упал, но нога застряла в стремени, и лошадь потащила его по земле.

Но как только Одинокий Волк выстрелил, другой всадник обернулся и поднял ружье. Одинокий Волк спрятался за ствол. Еще один белый, с удовольствием подумал он.

Он быстро перезарядил ружье и, подняв его, выстрелил снова.

Второй белый выстрелил в ответ.

Одинокий Волк не видел, как его пуля достигла цели, страшная тяжесть сдавила живот, боль пронзила его, словно тысячи охотничьих ножей.

Он посмотрел вниз и увидел свои окровавленные внутренности, и, прежде чем погрузиться во мрак, он понял, что все его сны были об одном. И Зеленоглазая Женщина была только частью той цели, средством достижения этого конца. Одинокий Волк прорицал собственную смерть, он искал ее.

Мрак накрыл его глаза, словно толстая бизонья шкура…

– Я… Я не могу продеть руку в петлю, – заныла Сюзанна. – Эмери, мне так больно.

– Но ты должна, понимаешь, Сьюзи, должна!

– Я стараюсь, очень стараюсь, но у меня ничего не получается.

Вдруг выражение сосредоточенного усилия на лице девочки сменилось радостным удивлением.

– Вот моя рука! – воскликнула она. И, словно не веря своим глазам, удивленно уставилась на собственную руку.

– Постарайся высвободить другую, Сюзанна, – сказал Мэйс.

Девочка извивалась так и эдак, но усилия ее были напрасны.

– Я не могу.

– Ты можешь, можешь. Ты должна! Ты единственная, кто может освободиться. Ты должна постараться!

– Я стараюсь!

Как все изменилось, подумала Эмеральда, ребенок, который не мог самостоятельно застегнуть платье, теперь пытается справиться с узлами, затянутыми с такой силой, что их невозможно было развязать даже взрослому.

– Ну же постарайся, Сюзанна, – подбадривал ее Мэйс.

– Я стараюсь. – Глаза девочки наполнились слезами и потекли по щекам.