Энн Дуглас: Хитрость мисс Кэролайн

Кэролайн вошла в библиотеку, Дикон вошел следом. Он закрыл дверь и прислонился к ней.

— Идите сюда, — произнес он.

Кэролайн испуганно посмотрела на него. После его возвращения из Кента они не прикасались друг к другу. Они не обменивались ни тайными улыбками, ни тайными взглядами. Дикон был мрачен и занят. Она его понимала. Измена Уолтера и его смерть заслонили все остальное.

— Идите сюда, — повторил Дикон. Увидев, что она не решается, он подошел к ней и обнял. — Господи! Как долго я ждал этого, — прошептал он, целуя ее и гладя по щеке. — Дорогая мисс Кэролайн! — он целовал ее ухо, — моя обожаемая миссис Мейкпис! — теперь он целовал другое ухо, — моя любимая леди Кэрроуэй, — он поцеловал кончик ее носа. — Не кажется ли вам, что настало время еще раз поменять фамилию? На леди Райкот, например? — Следующий поцелуй в губы, лучший из всех.

Кэролайн казалось, что ее сердце сейчас разорвется. О, если бы она только могла! В объятиях Дикона она готова была согласиться на все, что угодно. Но это невозможно. Она должна соблюдать траур как положено, в течение года. Дикон должен это понять. Но понимает ли он, что она никогда не сможет родить ему наследника, которого он непременно захочет, возможно, так же страстно, как этого хотел Уолтер? Пусть выберет себе девушку, которая сможет родить ему сына, и не одного сына. Теперь у нее достаточно денег, чтобы прожить всю оставшуюся жизнь комфортно. Она может путешествовать, возможно, восстановит отношения с семьей, найдет интересное занятие.

Но неизвестно почему будущее казалось безрадостным.

— О Дикон, вы же знаете, что я не могу.

— Почему? — спросил он, убирая с ее лба упавший локон.

— Я должна соблюдать траур в течение года. Мне не нравится то, что обо мне уже говорят. Будьте уверены, что уже говорит весь город, если за это взялись леди Робстарт и миссис Хинкл. Я не хочу давать им лишнего повода, не соблюдая еще и траур.

— А что говорят? — спросил Дикон, целуя ее пальцы.

— Вы прекрасно знаете! Что я сбежала от мужа, жила под вымышленным именем — а на самом деле это девичья фамилия моей бабушки, я вам говорила? Что у меня близкие отношения с мужчиной, который не является моим мужем, и что это длится уже давно и началось еще до смерти моего мужа. Разве этого не достаточно? А скоро, наверное, заговорят о том, что я занималась контрабандой оружия вместе с Уолтером.

— А кто этот мужчина, с которым, как говорят, вы близки? — Дикон провел пальцем по ее руке.

— Как будто вы не знаете! Вы, конечно! А ведь мы так порядочно себя вели все это время. Но всегда есть люди, готовые поверить в самое худшее.

— Не вижу в этом ничего плохого, — сказал он, улыбаясь так, что у нее защемило сердце. — Для меня это звучит упоительно. Ничего лучшего я придумать не могу. Я хочу, чтобы мы были близки. Очень близки. — Он снова обнял ее. — Кэролайн, вы нужны мне, я хочу, чтобы мы были близки на всю оставшуюся жизнь. Я люблю вас, и я хочу, чтобы вы стали моей женой. Забудьте, что «они» говорят. Выходите за меня, и мы покажем им, что такое быть близкими.

Почти сдавшись от поцелуев и предложения, Кэролайн расплакалась.

— О! Если бы только… — воскликнула она, вырываясь из его объятий.

Если бы. Опять. Она же дала себе слово не произносить эти «если бы». Она расправила плечи и вытерла слезы.

— Я не могу, Дикон. Вы знаете, что я не могу. Пожалуйста, давайте больше не говорить об этом. Мне пора. Вы хотите отвезти меня или мне взять экипаж? У меня, оказывается, много вещей, да еще и Досси.

— Тогда я сделаю две поездки, — решил Дикон. Он поцеловал ее. — Мы не в последний раз видимся, — предупредил он.

— Нет, я надеюсь! Я хочу, чтобы вы с Рут пришли ко мне, как только я устроюсь.

— Мадам, ваше желание для меня закон, — Дикон поклонился ей, приняв невозмутимый вид. Он широко распахнул для нее дверь и, пропуская вперед, подмигнул.

Кэролайн не пришлось скучать на Ганновер-сквер. Прислуга раскололась на два лагеря: на тех, кто не любил виконта Кэрроуэйя, хотя раньше никогда этого и не показывал, и на тех, кто хранил ему верность даже теперь. Кэролайн очень хорошо знала, кто к какому лагерю принадлежит. Но настроения некоторых слуг, от которых она была далека, были для нее полной загадкой. Конюхи и грумы, например. Она знала лишь, как их зовут, и все. Ей не хотелось увольнять хороших работников, которым к тому же нужно было как-то кормить себя.

В конце концов, она уволила Джейнса и двух лакеев из его свиты. Через агентство она нашла нового дворецкого по фамилии Краббинз и одного лакея. Ей как вдове второй лакей был ни к чему.