Анастасия Дробина: Любовь – кибитка кочевая

– Ненаглядная моя… Богиня… Царица небесная… Пролетка ждет, кони рвутся! Едем! Куда прикажешь, едем! Душу положу, все отцово наследство тебе под ноги брошу! Однова живем!

– Прочь вези… – прошептала Данка, обхватывая Сыромятникова за шею и пряча мокрое от слез лицо на его плече. – Сил моих нет… Пропади все… Ничего боле не нужно, гори все огнем, пошли мне бог смерти скорой… Устала я, Феденька, так устала, господи-и-и…

За оградой дожидалась черная, почти невидимая в тени деревьев пролетка, чуть слышно похрапывали кони. Сыромятников поднялся со своей полубесчувственной ношей в экипаж, усадил Данку себе на колени, заботливо прикрыл ее полой пальто и зычно крикнул:

– Трогай!

Лошади рванули с места. Подковы цокали, звенели по невидимой мостовой, скрипели колеса, что-то жарко, сбивчиво шептал Сыромятников, а Данка сидела запрокинув голову, смотрела на дрожащие высоко в черном небе звезды и одними губами все повторяла, повторяла без конца, в такт стучащим по мостовой копытам коней: «Прощай, Казимир… Прощай… Прощай».

От «араб».

Барышники (здесь и далее слова на цыганском языке).

Господи.

На Грачевке в Москве того времени располагались публичные дома.

Хорошая.

Городских.

Протяжная песня, исполнялась, как правило, кочевыми таборными цыганами.

Едем!

Выпрашивать, побираться.

С богом.

Гадай, гадай… Говори: муж твой пьет, свекровь – злыдня. Плохо тебе в этом доме.

Варька, что мне делать?

Ничего, поговори с барином.

Нецыган.

Скорее, черти!

Букв. – будьте счастливы, цыгане. Обычное приветствие.

Отец. Здесь – уважительное обращение к старшему по возрасту.

Парень.

Иди, пляши!

По обычаю, если невеста не была девственна, на ее родителей надевался хомут, и вся свадьба считалась недействительной.

Девочка.

Девки.

Сестра.

«Лапка» – деньги, которые посетители ресторана оставляли артистам сверх оговоренной, официальной платы за номер; своего рода чаевые.

Давно ли ты вдова?

Ты цыган?

Да, мы цыгане.

Глухого.

Мальчик.

Женщина, замужняя цыганка.

Доброй ночи.

Слушай.

Баро – букв. «большой». Уважительное обращение к старшему мужчине.

С уважением к вам, цыгане.

Гризет – однотонная шерстяная или дешевая шелковая ткань с мелким тканым рисунком.

Богоматерь.

Игра слов; намек на широко распространенную в конце XIX века цыганскую польку «Любишь-шутишь».

У цыгана.

Гладкокрашеный шелк высшего качества.

Одноцветная ткань из крученого шелка.

Дорогая шелковая ткань с волнистыми разводами.

Собачья кровь (польск.).

Старая.

Бабушка.

По-цыгански.

«Что говоришь?»

«Болгарами» русские цыгане называли венгерских цыган группы кэлдэраря (лудильщиков), появившихся в России в конце XIX в.

Цыгане, русские пришли! Господа пришли!

Будь здоров, счастлив и силен. Мы цыгане.

У цыган-кэлдэраря незамужние девушки не могли носить монисто. Одну монету на шее носила лишь просватанная невеста.

Господи… Быстрее нужно.

С богом!

Встаньте.

Пропали!

Идите!