Линда Ховард: Огненное прикосновение

– Вы можете помочь нам придумать способ снять это обвинение в убийстве, – вмешался Этуотер. – Простое разоблачение Вандербильта как предателя тут не поможет.

– Я понимаю, что не поможет, – ответил мистер Дэвис. – Позвольте мне все обдумать.

– Вы должны вернуться в Нью-Йорк, – сказал Дэвис на следующий день. – Свяжитесь с мистером Дж. П. Морганом – он банкир. Я написал ему письмо. – Он передал Рейфу свернутое письмо. – Возьмите с собой на встречу с ним соответствующие документы, касающиеся пожертвований Вандербильта Конфедерации. Я бы хотел оставить у себя остальные документы, если вы не возражаете.

Рейф взглянул на письмо.

– Что в нем написано? – прямо спросил он.

– У мистера Вандербильта очень много денег, капитан Маккей. Единственный способ бороться с ним – еще большие деньги. Мистер Морган может это сделать. Он – молодой человек довольно строгих правил, но крайне ловкий бизнесмен. Он создает банковскую империю, которая может, я полагаю, противостоять влиянию мистера Вандербильта. Я обрисовал мистеру Моргану ситуацию и попросил о помощи, и у меня есть причины полагать, что он ее окажет.

Энни вздохнула, когда Рейф сообщил ей, что им придется поехать в Нью-Йорк.

– Тебе не кажется, что ребенок родится где-нибудь в поезде? – капризно спросила она. – Или на пароходе?

Рейф поцеловал Энни и погладил по животу. Пока что он был не слишком хорошим мужем, таская ее по всей стране как раз в такое время, когда она больше всего нуждалась в тишине и покое.

– Я люблю тебя, – сказал он.

Энни рывком откинулась назад и посмотрела на него широко раскрытыми от потрясения глазами. Сердце ее сильно забилось, и она прижала руку к груди.

– Что? – прошептала она.

Рейф прочистил горло. Он не собирался говорить то, что сказал, – слова сами вырвались у него. Он не сознавал, насколько эта короткая фраза заставит его почувствовать себя незащищенным и уязвимым, насколько не уверенным в себе. Энни вышла за него замуж, но у нее и выбора-то не было, поскольку она ждала ребенка.

– Я тебя люблю, – снова повторил он и затаил дыхание.

Энни побледнела, но на лице ее появилась сияющая улыбка.

– Я... я не знала, – прошептала она. Потом бросилась в его объятия, сжимая его так крепко, будто уже никогда теперь не отпустит.

Стеснение в его груди ослабло, и Рейф снова мог дышать. Он отнес ее на постель и положил, потом вытянулся рядом.

– Ты тоже можешь это сказать, знаешь ли, – подзадорил Рейф. – Ты никогда не говорила.

Ее улыбка стала еще шире.

– Я люблю тебя.

Не было никаких обильных изъявлений чувств – только эти простые слова, и это было именно то, в чем они оба нуждались. Они долго лежали рядом, впитывая близость друг друга. Он улыбнулся, прижимаясь подбородком к се макушке. Ему следовало понять еще в тот самый первый раз, когда он заставил ее лечь на одеяло и поделиться с ним теплом своего тела в холодную ночь и когда он желал ее, несмотря на болезнь, что она станет значить для него больше, чем все остальное в его прежней и будущей жизни.

Неделю спустя втроем они сидели в богато отделанном кабинете Дж. П. Моргана в Нью-Йорке, городе, где для Рейфа четыре года назад началась вся эта история. Морган барабанил пальцами по письму от Джефферсона Дэвиса, размышляя о том, как любопытство может заставить человека совершать необычные поступки. Моргану с самого начала было ясно, что эти люди хотели от него какого-то одолжения, а он обычно отказывался принимать подобных посетителей, но его секретарь сказал, что у них письмо от Джефферсона Дэвиса, бывшего президента Конфедерации, и чистое любопытство заставило Моргана принять их. Почему мистер Дэвис написал ему? Он никогда не встречался с этим человеком, очень неодобрительно относился к политике южан, но к репутации мистера Дэвиса относился с уважением. Дж. П. Морган был человеком, считающим честность самой важной из добродетелей.

Выслушав краткое изложение всех обстоятельств из уст судебного исполнителя, банкир открыл письмо от Джефферсона Дэвиса. Ему было тридцать четыре года, как и Рейфу, но он уже закладывал фундамент банковской империи, которую собирался полностью контролировать. Он был сыном банкира и знал все тонкости этого дела. Он даже внешне был похож на банкира: его фигура уже начинала приобретать полноту, указывающую на процветание. Глаза излучали сияние, выражая внутреннюю напористость.

– Это невероятно, – наконец произнес Морган, откладывая в сторону письмо и беря в руки документы. Он взглянул на Рейфа с тем настороженным уважением, с которым смотрят на опасное животное. – Вы ухитрились четыре года ускользать почти от целой армии преследователей. Думаю, вы сами – грозный человек, мистер Маккей.